По иронии судьбы первым уроком Джеймса были полеты на метле. Учителем был здоровенный верзила по имени Кабриэль Ридкулли. Поверх официального костюма для квиддича, который демонстрировал его огромные мускулы и икры, на нем была светло-коричневая спортивная мантия.

- Доброе утро, первокурсники! - прогремел он, и Джеймса охватила уверенность, что Кейб Ридкули - один из величайших любителей вставать пораньше. - Добро пожаловать на занятия по полетам. Большинство из вас меня уже знают: видели на матчах по квиддичу, турнирах и тому подобному. В этом году мы познакомимся с основными принципами полетов. Я предпочитаю практический подход, поэтому мы сразу перейдем к основному: как правильно держать метлу и как управлять ей. Подойдите к вашим метлам!

Джеймс боялся вновь возвращаться к метле, но по мере продолжения урока мальчик обнаружил, что при хорошем руководстве он в состоянии заставить свою метлу подниматься в воздух и удерживать себя, и мало-помалу научился контролировать высоту и скорость. Он понял, что существует масса нюансов в том, как отреагирует метла в зависимости от скорости и наклона. Когда метла просто парила в воздухе, наклон вперед заставлял ее двигаться прямо, а наклон назад вынуждал ее развернуться. Однако, когда метла находилась в движении, те же самые команды управляли высотой. Чем быстрее метла двигалась, тем больше поза Джеймса контролировала высоту, а не скорость. Тонкая разница между наклоном, управляющим скоростью, и наклоном, регулирующим высоту, полностью зависела от быстроты метлы в данный момент. Джеймс чувствовал, что малейшая паника заставит его потерять даже тот крошечный контроль над метлой, которому он уже научился, и теперь до него дошло, почему все было настолько ужасно во время его отборочных испытаний по квиддичу.

Как бы ни был доволен Джеймс тем, что он впервые, хоть и неуклюже, контролирует метлу, он все же испытал зависть, когда увидел, как Зейн управляется со своей метлой, без усилия совершая развороты и пикируя вниз.

- Не нужно выпендриваться, мистер Уолкер, - укоризненно произнес Ридкулли, и Джеймс почувствовал легкую волну злорадства. - Оставьте это для сегодняшнего матча, хорошо?

Ральф напрягал всё свое тело, стараясь удержаться на метле. Ему удалось, наконец, поднять ее на четыре фута от земли но, похоже, это было все, на что он способен.

- Как мне научиться так же летать? - спросил он, поглядывая на выкрутасы Зейна.

Джеймс покачал головой.

- На твоем месте, Ральф, я бы лучше беспокоился о том, как бы не упасть с метлы вниз головой.

Остальные утренние занятия были менее интересными - только основы заклинаний и древние руны. За обедом Джеймс сообщил Ральфу и Зейну о событиях прошлой ночи. Он рассказал им о световом устройстве Франклина и о беседе за ужином, где обсуждались магические способности мадам Делакруа. Наконец он поведал им о подслушанном разговоре между отцом и профессором Франклином, и о том, какое отношение он имел к пророчеству Астромаддукса о возвращении Мерлина.

- Итак, - сказал Зейн, прищурившись и задумчиво глядя на стену сзади Джеймса, - я правильно понимаю, у твоего отца есть мантия... которая делает невидимым своего обладателя?

Джеймс раздраженно застонал.

- Да! Но вряд ли это важно.

- Ой, ну прекрати. Это же круче очков-рентгенов. Только подумай, что можно сделать с мантией-невидимкой! А она устойчива к пару, как думаешь?

Джеймс закатил глаза.

- По-моему, волшебник, который посвятил всю свою жизнь для создания самой совершенной в мире невидимой мантии, сделал ее не для того, чтобы подсматривать в душе за девочками.

- Но ты же не знаешь этого наверняка, - ничуть не смутившись, ответил Зейн.

Ральф медленно жевал, размышляя:

- Значит, Франклин сказал твоему отцу, что в Штатах есть волшебники, которые проталкивают те же идеи, что и Прогрессивный Элемент? Равенство маглов и волшебников и все такое?

Джеймс кивнул.

- Да, но это всего лишь прикрытие. Я имею в виду, с каких это пор слизеринцы действительно хотят чего-то хорошего для мира маглов? Все старинные чистокровные семьи слизеринцев всегда были за то, чтобы раскрыть правду маглам, но только для того, чтобы захватить магловский мир в свои руки. Они считают маглов людьми второго сорта, не ровней себе.

Ральф выглядел странно встревоженным:

- Ну, может быть. Я не знаю. Хотя большинство людей, стоявших тогда с плакатами во дворе школы, не были слизеринцами. Ты заметил?

На самом деле Джеймс этого не заметил.

- Это не имеет значения. Все началось со слизеринцев, с этими их лозунгами и значками Прогрессивного Элемента и прочей чепухой. Ты сам так сказал, Ральф. Табита Корсика раздавала значки всем слизеринцам. Она стоит за всем этим.

- По-моему, она не настолько замешана, как ты вообразил, - сказал Ральф, - во всём этом заговоре с возвращением Мерлина из мертвых и всем прочим. Она просто считает, что мы должны быть справедливы ко всем. Как к маглам, так и к волшебникам. Она совсем не собирается начинать войну, никаких таких глупостей. То есть, мне тоже кажется несправедливым то, что мы не можем работать в мире маглов, или соревноваться с ними в играх и спорте. Если мы владеем магией, мы не должны быть изгоями.

- Ты говоришь как один из них, - сердито заметил Джеймс.

- Ну? - сказал вдруг Ральф, и его лицо покраснело. - Я ведь один из них, если ты не заметил. И мне не нравится, как ты говоришь о моем факультете. Сейчас все совсем не так, как в те времена, когда твой отец здесь учился. Если ты так беспокоишься о правде и истории, то ты должен выступить в Дебатах на эту тему. Возможно, Табита права насчет тебя!

Джеймс откинулся назад, открыв рот от изумления.

Ральф опустил глаза:

- Она хочет, чтобы я участвовал в первых школьных Дебатах с командой А. Полагаю, ты в курсе темы. Ее назвали «Переоценка постулатов прошлого: правда или заговор?»

- И ты собираешься участвовать в этой команде? Ты будешь утверждать, что мой отец и его «дружки» придумали всю эту историю о Волан-де-Морте только для того, чтобы напугать волшебников и сохранить в секрете магический мир?

Ральф выглядел несчастным.

- Никто не говорит, что твой отец это выдумал, но...

Казалось, что он не знает, как закончить фразу.

- Отлично! - воскликнул Джеймс, вскинув вверх руки. - Это прекрасный аргумент! У меня нет слов! Ты будешь прекрасным партнером для Табиты, она может быть уверена.

- А что если твой отец все-таки был не на той стороне! - горячо возразил Ральф. - Тебе никогда не приходило в голову? Да, конечно, людей убивали. Это была война. Но почему, когда убивали людей Волан-де-Морта, это была победа добра, а когда умирали люди на стороне твоего отца, то это считалось злодеянием? Историю пишут победители, знаешь ли. Может быть, правда обо всем этом деле была искажена? Откуда тебе знать? Ты еще даже не родился тогда!

Джеймс бросил вилку на стол.

- Я знаю своего отца! - крикнул он. - Он никого не убивал! И он был на правильной стороне, потому что мой отец - хороший человек! Волан-де-Морт был кровожадным чудовищем, жаждущим власти, и был готов убить любого, кто встал бы у него на пути, даже своих друзей! Возможно, тебе следует напомнить это, раз ты решил встать на сторону таких людей, как он!

Ральф уставился на Джеймса и сглотнул. Где-то в глубине сознания Джеймс понимал, что погорячился. Ральф был маглорожденным и все, что он знал о Волан-де-Морте и Гарри Поттере, прочитал только в последние две недели. Кроме того, всем этим Ральфа напичкали его товарищи по факультету, с которыми он отчаянно пытался найти общий язык. Тем не менее, Джеймс был взбешен до такой степени, что хотел ударить приятеля, главным образом за то, что тот не осмелился противостоять слизеринцам, которые были напрямую ответственны за злобную, предумышленную ложь о его отце. Джеймс первым отвел взгляд. Он слышал, как Ральф собирал свои учебники в рюкзак.

- Эй, - неуверенно начал Зейн, - я собирался пригласить вас встретиться после матча и выпить сливочного пива с Гремлинами, но, может, в другой раз?

Ни Ральф, ни Джеймс ничего не сказали. Мгновение спустя Ральф ушел.

- По-моему, ты ужасно с ним обошелся, - заметил Зейн.

- Я?! - воскликнул Джеймс.

- Прежде, чем ты начнешь оправдываться, - Зейн поднял руку в примирительном жесте, - позволь мне сказать, что ты прав. Конечно, всё это куча дерьма. Но это Ральф. Он просто пытается со всеми подружиться. Понимаешь?

- Нет, - категорически возразил Джеймс, - если «подружиться» означает обливать грязью моего отца.

- Он не знает, что это ложь, - принялся рассуждать Зейн. - Он просто парень, услышавший все это в первый раз. Ему хочется верить тебе, но он также хочет вписаться в свой факультет. Ему просто не повезло, что все они кучка помешанных на власти придурков.

Джеймс немного успокоился. Он знал, что Зейн прав, но все еще не чувствовал сожаления о своей вспышке по отношению к Ральфу.

- И что? Ты ведь тоже новичок, который услышал это впервые. Почему же ты не спешишь примкнуть к Прогрессивному Элементу и выкрикивать их лозунги?

- Потому что, к счастью для тебя, - сказал Зейн, обнимая Джеймса за шею, - я попал в Когтевран, и там они ненавидят старика Волди так же, как и вы, гриффиндорцы. Кроме того... - он слегка задумался, - по-моему, Петра Моргенштерн в сравнении с Табитой, та еще горячая штучка.

Джеймс со стоном оттолкнул Зейна локтем.

Они оба отправились в библиотеку делать уроки. Кноссус Шерт, преподаватель по древним рунам, следил за порядком, его толстые очки и длинные тощие конечности в зеленой одежде делали его похожим на богомола, сидящего за стойкой библиотеки.

Зейн переписывал теоремы по арифмомантии, хмурясь, пока пытался с ними разобраться. Джеймс, не желая его беспокоить, но и не горя желанием делать свою домашнюю работу, вытащил из рюкзака утренний номер «Ежедневного Пророка», куда он запихнул его за завтраком. Он снова проглядел ведущие статьи, сжав губы в отвращении. В самом низу первой страницы Джеймс с досадой заметил фотографию Табиты Корсики. Она выглядела как всегда: рассудительной, вдумчивой и вежливой. Заголовок рядом гласил: «Староста Хогвартса обсуждает прогрессивное движение в школе». Чувствуя, что не должен это читать, Джеймс пробежал взглядом несколько строчек в середине статьи.

«Конечно, мой факультет не ставит своей целью нарушить гармонию в школе из-за подобных дискуссий, но мы с уважением относимся к ученикам других факультетов, когда они хотят выразить свою озабоченность, - объяснила мисс Корсика, и ее глаза были полны сожаления из-за происшествия в школе, но, очевидно, она считала справедливыми мотивы своих сокурсников. - Несмотря на нежелание директора прояснить расписание Дебатов, я уверена, что нам разрешат, согласно нашему плану, провести дискуссию в открытом и свободном формате по поводу практики и политики мракоборцев, а также постулатов, на которых они основываются».

Мисс Корсика, студентка пятого курса Слизерина, еще и капитан команды поквиддичу. «Моя метла изготовлена руками простых магловских рабочих, -застенчиво пояснила она. - Они не имели ни малейшего понятия о магическихсвойствах дерева, и, разумеется, я зарегистрировала ее в школе как магловскийартефакт. Просто мне пришло в голову, что было бы неплохо попробовать что-то, сделанноенашими друзьями-маглами. Так случилось, что она одна из самых быстрых мётел наполе, - добавила девушка, скромно прикусив губу. - И по-моему, руки, создавшиеее, заслуживают такой же благодарности, что и наложенные на нее заклинания».

Джеймс схватил газету и сердито ее перевернул, хлопнув по столу, из-за чего получил громкое шиканье от профессора Шерта.

Невидящим взглядом он уставился на обратную сторону газеты. Как можно верить в такую явно надуманную чушь? Табита Корсика и ее особая, сделанная маглами метла, были словно глазурь на торте, и она это знала. Когда Джеймс увидел ее во дворе, Табита давала интервью Рите Скитер. Джеймс вспомнил как журналистка, затаив дыхание, слушала девушку, и ее перо плясало по пергаменту. «Глупая, легковерная женщина», - подумал Джеймс. Хотя, судя по всему, она просто была верна себе и своим читателям. Джеймсу рассказывали о первой встрече его отца со Скитер во время Турнира Трех Волшебников. Тетя Гермиона раскусила ее секрет: Рита Скитер была незарегистрированным анимагом, и ее животной формой был жук. В конце концов, Гермиона поймала журналистку, когда та была в форме жука, помешав ей на некоторое время продолжать нападки на правду с помощью своих статей в «Ежедневном Пророке». Однако сегодня утром Гарри сказал Джеймсу, что бороться за правду – это не спорить с такими людьми, как Рита Скитер. Откровенно говоря, Джеймс предпочитал методы тети Гермионы тем, которые поддерживал его отец.

Пока он размышлял над этим, глаза его бродили по заголовкам и фотографиям на обороте газеты. Неожиданно один заголовок привлек его внимание. Мальчик склонился над газетой, нахмурив брови.

«ВТОРЖЕНИЕ В МИНИСТЕРСТВО ОСТАЕТСЯ ЗАГАДКОЙ.

ЛОНДОН: Ограбление на прошлой неделе в Центральном Офисе Министерства магии одинаково озадачивает мракоборцев и чиновников, поскольку до сих пор нет ответа на вопросы о мотивах грабителей и возможности существования сообщников внутри самого Министерства. Как мы уже сообщали в начале прошлой недели, три гражданина сомнительного происхождения были арестованы утром в понедельник 31 августа по обвинению в проникновении и ограблении нескольких отделений Министерства магии. Трое предполагаемых грабителей, два человека и гоблин, были найдены во время обыска территории Министерства спустя несколько часов после обнаружения взлома.

После осознания того, что эти лица были подвержены заклятию обезъязычивания, что сделало их неспособными отвечать на вопросы, все трое были отправлены под охраной в больницу магических болезней и травм Святого Мунго. Однако, при обыске пострадавших от взлома отделений, куда входят Отдел международного магического сотрудничества, Управление денежного обмена и Отдел Тайн, не было обнаружено никаких явно пропавших предметов или денег. Уголовные обвинения впоследствии были сведены к порче имущества и незаконному проникновению, и история, хоть и любопытная, была забыта до конца прошлой недели, когда стало известно, что никакие контрзаклятия и заклинания не возымели никакого действия на болезнь обвиняемых.

«Это удивительно мощное проклятие, с участием немалой доли темной магии, - сообщил доктор Горацио Флэк, заведующий отделением по предотвращению заклятий в больнице Святого Мунго. - Если мы не сможем снять его с этих людей до выходных, боюсь, они останутся такими навсегда».

Как оказалось, один из обвиняемых, который был гоблином, господином Фиклисом Бистлом из Сассекса, во время выходных действительно начал реагировать на контрзаклинания.

«Он издавал звуки и хрюканье, похожие на слова, - сообщила одна из медсестер, пожелавшая остаться неизвестной. Но сегодня утром, вскоре после рассвета, господин Бистл был найден мертвым в своей комнате, по-видимому, став жертвой неправильного лекарства, принесенного ему по ошибке. Это вызвало множество сплетен и слухов, в результате чего расследование по делу о взломе возобновилось.

Кворина Грин, ведущий следователь по этому делу, сообщила следующее:

«Сейчас мы в первую очередь озабочены тем, как именно эти три человека смогли проникнуть в здание Министерства. Это никудышные жулики, не совершившие ничего существенного в прошлом. Мы не можем исключать вероятности, что у них имелись соучастники или даже свой человек в Министерстве. Хотя смерть господина Бистла выглядит подозрительной, она все еще считается несчастным случаем. Мы можем быть только благодарны, - добавила госпожа Грин, - что грабителям, по-видимому, ничего не удалось украсть, поскольку, как видно, ничего не пропало».

- Пойдем, - прошептал Зейн, отрывая Джеймса от чтения. - Я собираюсь улизнуть пораньше, чтобы немного потренироваться на метле. Хочешь со мной? Мне не помешала бы удача Поттеров.

Джеймс решил, что будет лучше забыть свои обиды и последовать за Зейном. Он даже подумал, что мог бы сам немного полетать на метле. Он опять свернул газету и убрал ее в рюкзак.

- А ты можешь показать мне, как ты сделал ту резкую остановку и разворот на метле на сегодняшнем уроке полетов? - попросил Джеймс, когда друзья побежали переодеваться.

- Конечно, приятель, - уверенно согласился Зейн. - Только не показывай Ральфу, пока он не научится держаться на метле.

Джеймс почувствовал укол совести, когда Зейн упомянул имя Ральфа, но вскоре забыл про это. Через несколько минут, переодевшись в джинсы и футболки, они оба радостно выбежали на солнечный свет, направляясь к стадиону для квиддича.

***

Джеймс провел весь день на поле с Зейном, немного потренировавшись с метлой, но в основном же просто наблюдая за построением и отработкой навыков команд Когтеврана и Гриффиндора. Когда Зейн присоединился к своей команде, чтобы наспех поужинать и переодеться к игре, Джеймс в сопровождении Теда и гриффиндорцев вернулся в гостиную, где они переоделись, а потом спустились на ужин. Атмосфера перед первым матчем сезона всегда сопровождалась волнением. Большой зал шумел от добродушных шуток, криков и возгласов импровизированных факультетских гимнов. Во время десерта Ной, Тед, Петра и Сабрина, одетые в форму для квиддича, выстроились перед гриффиндорским столом, взявшись за руки и улыбаясь, как будто собирались показать представление. Они в унисон затопали ногами по каменному полу, привлекая внимание зала, а затем пустились в пляс, неуклюже, но с энтузиазмом танцуя ирландскую джигу и напевая песню, которую Дэмьен написал для них им перед этим:

О-о-о... мы из Гриффиндора, любим шутки и приколы,

Но обещаем вам сегодня «жаркий» матч на поле,

И без сомненья, когтевранцев ждет конец,

Когда команда Льва на них обрушится с небес.

О-о-о... игра будет жесткой, испытанье для духа!

Ловцу Когтеврана не поймать даже мухи.

Но Гриффиндор благородство проявить всегда рад -

Предупредим перед тем, как пнуть вас в...

Последние слова потонули в смеси рева и одобрительных возгласов гриффиндорцев и свиста и недовольных выкриков со стороны когтевранцев. Гремлины низко поклонились с ухмылкой, явно довольные собой, а затем, примкнув к своим товарищам по команде, умчались на стадион для последних приготовлений.

Первый и последние матчи сезона по квиддичу, насколько Джеймс знал, всегда собирали больше всего народа. В конце года, во время финального турнира, каждый знал, что, какая бы команда ни играла, матч будет захватывающим. Однако в начале года все волновались и рассчитывали на победу только собственной команды факультета. На большинстве матчей трибуны заполнялись студентами и преподавателями, украшенными в цвета их команд и размахивающими флагами и транспарантами. Когда Джеймс подошел к стадиону, он был рад видеть и слышать восторженную толпу. Ученики толпились ​​и кричали друг другу, рассаживаясь по местам. Учителя в основном сидели в верхних рядах секций, посвященных их факультетам. Поднявшись по лестнице в секцию Гриффиндора, Джеймс увидел отца, который сидел рядом с комментаторской будкой в окружении чиновников Министерства справа и делегацией Альма Алерон слева. Гарри заметил сына и, широко улыбаясь, помахал ему рукой. Как только Джеймс подошел к нему, Гарри организовал грандиозную перестановку, чтобы освободить одно место для него, для чего потребовалось передвинуть почти всех в их группе. Мальчик пробормотал извинения, и сделал вид, что не заметил гримасу раздражения на лице Сакарины, тонко скрытую за ее вездесущей натянутой улыбкой.

- Как я уже говорил, у нас в Штатах тоже играют в квиддич, - сказал