На следующее утро Джеймс, Ральф и Зейн вошли в Большой зал, чтобы позавтракать, и намеренно направились к дальнему концу гриффиндорского стола.

— Ты точно в этом уверен? — спросил Ральф, пока они пересекали зал. — Теперь мы не сможем отступить от нашего плана, знаешь ли?

Джеймс плотно сжал губы, но ничего не ответил. Они встретились с Ноем, Тедом и другими гремлинами, которые сгрудились тесной кучей.

— А, вот и он, — провозгласил Тед, когда Джеймс протиснулся между ним и Сабриной. — Мы как раз делали ставки на то, зачем ты позвал нас всех собраться за завтраком. Ной считает, что ты хочешь официально вступить в ряды Гремлинов, в таком случае у нас заготовлена серия сложнейших заданий для тебя. Мое любимое — это когда ты надеваешь старую рождественскую мантию Сабрины и бегаешь по школе, распевая гимн Хогвартса во весь голос. Есть еще много других, хотя в заданиях Дэмьена слишком много слизней и горчицы, на мой взгляд.

Джеймс состроил гримасу.

— Сказать по правде, причина, по которой я просил о встрече с вами в том, что Ральф, Зейн и я должны вас кое о чем попросить.

Надо отдать должное, никто из Гремлинов не казался удивленным. Они просто наклонились чуть вперед, продолжая есть. Джеймс на самом деле не знал, с чего начать. Этим утром он проснулся, четко осознавая, что им одним — ему, Ральфу и Зейну — не справиться с захватом посоха Мерлина, когда у них в запасе всего лишь день. У них не было плана. Портрет Снейпа немного помог, но Снейп даже не верил, что посох находится у Табиты Корсики. Так к кому же им было обратиться? Он действовал спонтанно. Он мог попросить лишь одну группу людей во всей школе, которые были экспертами в изящном умении по созданию хаоса и проделок. Объяснять все Теду и его друзьям Гремлинам было бы слишком долго, и даже если он и мог, они все равно возможно не согласились бы помочь, но они были его последней надеждой. Джеймс глубоко вздохнул и уставился на свой стакан с тыквенным соком.

— Нам нужна ваша помощь, чтобы... позаимствовать кое-что.

— Позаимствовать кое-что? — повторил Ной с полным ртом тоста. — Что? Деньги? Чашку сахара? Приличную стрижку? Не похоже, что мы тебе нужны в этом.

— Тихо, Мецкер, — мягко сказал Тед, — Что вы хотите позаимствовать, Джеймс?

Джеймс снова сделал глубокий вздох и просто произнес:

— Метлу Табиты Корсики.

Дэмьен подавился своим соком. Все остальные Гремлины глядели на Джеймса, широко раскрыв глаза. Все, кроме Теда.

— Для чего? — спросила Сабрина, понизив голос. — Сегодня матч между Когтевраном и Слизерином. В этом причина? Вы пытаетесь лишить Слизерин шансов? Я признаю, что в ее метле есть что-то весьма подозрительное, но жульничество не совсем в твоем стиле, Джеймс.

— Нет! Это не имеет никакого отношения к матчу, — сказал Джеймс, а потом замялся. — Слишком много объяснять. И мне даже не обо всем из этого разрешено говорить. МакГонагалл попросила.

— Тогда расскажи нам столько, сколько можешь, — сказала Петра.

— Хорошо. Зейн, Ральф, помогите мне. Дополните, если я что-то пропущу. Всё это прозвучит совершенно безумно, но дело вот в чем...

Втроем они объяснили всю историю о заговоре Мерлина, начиная с первого появления тени мадам Делакруа на озере до приключения возле Пещерных Врат и таинственной встречи Ральфа и Джеймса с жуткой дриадой, требующей отдать мантию Мерлина.

Здесь им пришлось вернуться, чтобы объяснить, как они решились захватить мантию у профессора Джексона. Джеймс беспокоился, что история представляла собой разрозненные кусочки, и Гремлины не смогут ничего понять. Тед слушал внимательно всё время, просто ел и смотрел на того, кто говорил. Остальные Гремлины задавали уточняющие вопросы и реагировали со смесью скептицизма, трепета и волнения.

— Вы прорабатывали весь этот план в течение года и говорите нам о нем только сейчас? — спросил Дэмьен, прищурив глаза.

— Как я сказал, МакГонагалл предупредила нас, чтобы мы никому не говорили о Пещерных Вратах, — искренне сказал Джеймс. — И мы беспокоились, что вы все равно не поверите. Нам и самим было сложно поверить во многое. По крайней мере, какое-то время. Ну так что вы думаете?

— Не знаю, — сказала Сабрина, нахмурившись. — Всё это кажется притянутым за уши. Одно дело запускать фейерверки Уизли во время дебатов, но совсем другое — украсть метлу у одной из самых известных и, прямо скажем, пугающих ведьм школы. Это воровство, вот это что.

— Это воровство, только если сказанное нами неправда, — доказывал Зейн. — Если метла Табиты — это посох Мерлина, то она не принадлежит ей по-настоящему. Я не знаю у кого, но, должно быть, она сама украла её.

Дэмьена, казалось, это не убедило.

— Даже если она сделала это, мы — единственные, кто знает об этом. Если она потащит нас всех в кабинет директрисы, обвинив, что мы украли ее метлу, что мы на это скажем? Все в порядке, ведь она сама украла метлу у кого-то, хотя мы не знаем у кого, и к тому же, метла — это на самом деле магический посох одного из самых могущественных волшебников всех времен, и поэтому мы просто делаем миру одолжение, забрав его из рук Корсики? Такая версия пролетит, как мертвая сова.

— Ну, а почему бы и нет? — заметил Ральф. — Это же правда.

— Не ожидал услышать это от слизеринца, — сказал Ной с кривой усмешкой.

— Что бы это значило? — поинтересовался Ральф сквозь стиснутые зубы.

Джеймс покачал головой.

— Все в порядке, Ральф. Он просто подшучивает над тобой. Дело в том, что, будь это сто раз правдой, у нас нет никаких доказательств. Я не могу пообещать вам, что не возникнет проблем. Я могу вам сказать, что если все это правда, то вызов к МакГонагалл в кабинет по обвинению в воровстве будет наименьшей из наших проблем. Я не могу просить никого из вас участвовать в этом против своего желания. Дело слишком рискованное. Мы все можем попасть в переделку. Мы можем даже потерпеть неудачу, несмотря на все наши усилия.

— Погоди-ка минутку, — сказал Ной, — это ты о Гремлинах говоришь?

Петра выпрямилась и обвела взглядом остальных.

— Я думаю, если Джеймс, Зейн и Ральф ошибаются, то завтра мы в любом случае об этом узнаем. Если мы «позаимствуем» метлу Корсики, то мы всегда сможем ее вернуть. Возможно, тайком. Нет преступления, нет наказания. Все решат, что это просто выходка из-за квиддича, верно? Но если все сказанное — правда, и метла — в самом деле посох Мерлина, то никто из нас тем более не окажется в кабинете директрисы.

— Почему нет? — спросила, заинтересовавшись, Сабрина.

— Потому что у Табиты будет проблема поважнее, — ответил Ной глубокомысленно. — Если она состоит в каком-то тайном заговоре Мерлина, и она провалит дело с посохом, у нее появятся серьезные проблемы с ее приятелями. Знаете, такие люди не имеют склонности быть великодушными. Да мы можем её больше никогда не увидеть.

— Остается только надеяться, — пробормотала Петра.

Вмешался Тед.

— Слушайте все. Это все хорошо и прекрасно, но насколько я могу судить, решить нужно только одну вещь. Можем ли мы доверять Джеймсу? Я не так хорошо знаю Зейна и Ральфа, но с Джеймсом я вырос. Да, иногда он бывает несносным маленьким паршивцем, но он всегда был честным. И к тому же, он сын моего крестного. Вы же помните этого парня, верно? Я собираюсь немного рискнуть ради него. И не только потому, что мы из одной семьи, но и потому, что он Поттер. И если он говорит, что есть битва, достойная сражения, то я склонен ему верить.

— Хорошо сказано, приятель, — серьезно сказал Ной, хлопая Теда по плечу. — И к тому же, не забудьте, что есть дополнительная польза — отыграться на Табите Корсике.

— И возможно, сравнять силы в сегодняшнем матче по квиддичу, — добавила Сабрина.

— А может, стащим ее метлу, когда она будет высоко в воздухе! — злобно усмехнулся Дэмиен.

— А я что говорю! — воскликнул Зейн.

— Вы оба сошли с ума, — укоризненно сказала Петра. — Вы такие же плохие, как и она.

— Мы ведь не хотим ее убивать, — ответил Зейн оскорбленно. — Мы просто хотим увидеть, как она в ужасе падает с нескольких сотен футов. Ридкулли поймает ее в последний момент так же, как Ральфинатор сделал с Джеймсом. Честно признайся, ты считаешь нас монстрами.

— Ну что, тогда все согласны? — обратился Тед к группе. Все кивнули и утвердительно замычали.

— Это замечательно, и все же, — сказал Ральф, — как мы собираемся это сделать?

Тед откинулся назад и уставился в зачарованный потолок Большого Зала, поглаживая подбородок. На его лице медленно начала появляться улыбка:

— Кто-нибудь знает, какая погода будет сегодня вечером?

Для подготовки Гремлинам требовалось совсем немного. После обеда Сабрина и Ной направились в подвальные помещения, чтобы поговорить с домовыми эльфами. Джеймс и Тед, у которых днем было свободное время, провели его в библиотеке, изучая кучу гигантских книг об Атмосферных и Погодных Заклинаниях.

— Это скорее дело для Петры, — посетовал Тед. — Если бы у нее не было днем занятий по Предсказаниям и Рунам, то мы бы справились гораздо лучше.

Джеймс просмотрел записи:

— Кажется, у нас есть все, что нужно, да?

— Кажется, да, — беззаботно ответил Тед, переворачивая несколько огромных страниц. Минуту спустя он поднял взгляд на Джеймса. — Тебе было очень нелегко попросить о помощи?

Джеймс посмотрел на Теда и, встретившись с ним глазами, перевел взгляд на ближайшее окно.

- Ага, немного. Я не был уверен, что смогу правильно объяснить все. И что вы поверите мне.

Тед нахмурился:

— И это всё?

— Ну... — начал Джеймс, затем остановился. Он повертел в руках перо. — Нет, думаю, нет. Просто это казалось чем-то... чем-то, что я должен был сделать в одиночку. Я имею в виду, с помощью Зейна и Ральфа, конечно. Они присутствовали при всем этом с самого начала. Но... Я вроде как представлял, что мы втроем смогли бы. Мы бы справились с этим. Это было немного как... — он остановился, внезапно осознав, что собирается сказать, и удивился этому.

— Как что? — спросил Тед.

Джеймс вздохнул.

— Как провал. Как будто, если бы мы трое не справились сами, то мы бы оказались неспособными...

— Вы трое. Ты имеешь в виду, как твой папа, Рон и Гермиона.

Джеймс быстро взглянул на Теда.

— Что? Нет... нет, — поспешно сказал он, но вдруг понял, что не уверен в этом.

— Я просто имел в виду, — ответил Тед, — что это очень похоже. Так обычно поступал твой отец. Он считал себя способным нести ответственность за весь мир и не желал делить этот груз ни с кем другим. Он, Рон и Гермиона. Вокруг всегда было много людей готовых и желающих помочь, и иногда они помогали, но не раньше, чем они сами оказывались вовлечены в это, — пожал плечами Тед.

— Ты говоришь прямо как Снейп, — сказал Джеймс, стараясь сдержать голос. Внезапно он почувствовал себя уязвленным.

— Ну, возможно, Снейп иногда бывает прав, — спокойно сказал Тед, — даже если большую часть времени он был просто старый сальный обманщик.

— Да... ну, черт с ним, — ответил Джеймс, с удивлением чувствуя выступающие слезы. Он сморгнул их. — Возможно, он мог помочь. Он шнырял повсюду, работал на две стороны, никогда не давая четко понять, на какой именно стороне он, пока не становилось слишком поздно. Можно ли винить отца, что он никогда не доверял Снейпу? Я тоже ему не доверяю. Возможно, мой отец и сделал большую часть работы только с тетей Гермионой и дядей Роном. Но может, только они и были ему нужны? Они победили. Он нашел двух людей, которым мог доверять во всем. Что ж, я тоже нашел таких людей. У меня есть Ральф и Зейн. Возможно, я думал, что смогу быть таким же, как мой отец. Я не смог, похоже. Мне нужна помощь, — Джеймс хотел сказать больше, но остановился, не уверенный, что стоит продолжать.

Тед задумчиво посмотрел на Джеймса, а затем наклонился вперед, уперев локти в стол.

— Жесть — жить в тени своего отца, правда?

Джеймс не ответил, мгновение спустя Тед продолжил:

— Я никогда не знал своего отца. Он умер прямо здесь, на территории школы. Он и мама, оба, во время битвы за Хогвартс, ты знаешь. Ты можешь подумать, что это жестоко чувствовать обиду к людям, которых никогда не знал, но это возможно. Я обижен на них за их смерть. Иногда я обижен на них за то, что они вообще были здесь. В смысле, о чем они думали? Оба умчались на серьезную битву, бросив ребенка дома. Назовешь это ответственностью? Я не уверен, — Тед посмотрел в окно, как Джеймс минутой ранее. Потом он вздохнул.

— Ну, хотя большую часть времени я горжусь ими. Кто-то однажды сказал, если тебе не за что умирать, значит ты не жил по-настоящему. У мамы с папой было за что умирать, и они сделали это. Я потерял их, но у меня осталось их наследие. Наследие — это уже что-то, правда? — он взглянул Джеймсу в лицо через стол. Джеймс кивнул, не зная, что сказать. Наконец, Тед слегка пожал плечами. — Причина, по которой я рассказываю тебе это... мой отец, на самом деле, оставил мне кое-что еще.

Тед умолк почти на минуту, по-видимому, мысленно споря с самим собой. Наконец, он снова заговорил:

— Отец был оборотнем. Просто-напросто. Ты ведь не знал?

Джеймс постарался сохранить выражение лица неизменным, но на самом деле он был совершенно шокирован. Он знал, что существовал какой-то секрет, касающийся Римуса Люпина, что-то, что никогда не обсуждалось при нем и даже никогда не упоминалось вскользь. Все, что Джеймс знал точно, так это то, что Люпин был близким другом Сириуса Блэка, Джеймса Поттера-старшего и человека по имени Питер Петтигрю, который в конечном итоге предал их всех. Джеймс знал, что Люпин преподавал в Хогвартсе, когда его отец учился там, и что именно Люпин научил его отца вызывать Патронуса. Джеймс думал, что тайна прошлого Римуса Люпина не могла быть особо ужасной. Он думал, что, возможно, отец Теда сидел в Азкабане какое-то время, или что он был связан с темными искусствами в молодости. Но Джеймс никогда не мог бы предположить, что Римус Люпин был оборотнем.

Несмотря на то, что Джеймс пытался скрыть свой шок, Тед заметил это и кивнул.

— Да, секрет так секрет. Твой отец сам рассказал мне всю историю несколько лет назад, когда я стал достаточно взрослым, чтобы понять. Бабушка никогда не говорит об этом, даже теперь. Я думаю, она боится. Не столько того, что было, сколько того... того, что может случиться.

Джеймсу было немного страшно задать вопрос:

— Что может случиться, Тед?

Тед пожал плечами:

— Знаешь, как это бывает у оборотней. Есть только два пути стать одним из них. Либо тебя укусит один из них, либо ты родишься от одного из них. Конечно, никто на самом деле не знает точно, что будет, если только один из родителей был оборотнем. Крестный сказал, что папа был очень расстроен, когда узнал, что мама ждет ребенка. Он был напуган, понимаешь? Он не хотел, чтобы ребенок был таким как он, рос изгоем, проклинаемый и ненавидимый. Он думал, что ему никогда не следовало жениться на маме, потому что она хотела детей, а он боялся передать им проклятие. Так что, когда я родился, полагаю, все с облегчением вздохнули. Я был нормальным. Я даже получил способности моей матери-метаморфа. Мне говорили, я часто менял цвет волос, когда был ребенком. Бабушка говорила, что всех это очень забавляло. Я до сих пор могу это делать, и еще пару вещей. Но обычно стараюсь не делать. Как только ты становишься известным из-за такой ерунды, трудно прославиться чем-нибудь другим, если ты понимаешь, о чем я. В общем, мне кажется, отец умер, чувствуя некоторое облегчение насчет меня. Он умер, зная, что я нормальный, более или менее. Я рад этому, — Тед опять повернулся к окну. Он глубоко вздохнул и снова посмотрел на Джеймса.

— Гарри рассказал мне, как твой дедушка Джеймс, Сириус Блэк и Петтигрю следовали за моим отцом, когда он менялся, как они превращались в животных и сопровождали его в окрестностях во время полнолуния, защищая его от мира и мир от него. Я даже начал думать, что это было нечто вроде приключений и романтики, прямо как те туповатые маглы, которые начитались историй про оборотней, где все оборотни красивые, загадочные и мистические. Я почти хотел стать оборотнем, а затем... — Тед остановился и, казалось, мгновение боролся сам с собой, затем он понизил голос и продолжил:

— Ну, никто ведь не знает, как работают все эти штучки оборотней, так ведь? Я никогда даже не задумывался, но в прошлом году... в прошлом году у меня началась бессонница. Ничего страшного, верно? Только это была не обычная бессонница. Я не мог спать, но не потому, что не устал. Я... я... — он снова прервался и откинулся на спинку стула, пристально глядя на стену рядом с окном.

— Эй, — сказал Джеймс, нервничая и чувствуя смущение непонятно почему, — ты не обязан мне говорить. Забудь. Нет проблем.

— Нет, — сказал Тед, переводя взгляд на Джеймса. — Я должен сказать тебе, не столько для тебя, сколько для себя. Потому что я никому еще не говорил, даже бабушке. Я думаю, если я никому не скажу, я сойду с ума. Понимаешь, я не мог спать, потому что я был голоден. Я умирал с голода! Я лежал в постели, когда это случилось в первый раз, и говорил себе, что это просто безумие. У меня был прекрасный сытный ужин, все как обычно. Но пока я говорил себе это, мой желудок требовал еды. И не просто чего-нибудь. Он желал мяса. Сырого мяса. Свежего мяса на костях. Чуешь, к чему я клоню?

Джеймс понял.

— Это... — начал он и закашлялся. — Это было в полнолуние?

Тед медленно кивнул с мрачным видом.

— В конце концов я уснул, но с тех пор стало хуже. Под конец прошлого учебного года я стал пробираться на кухню под Большим Залом, где работают домовые эльфы. У них там большая холодильная камера для мяса. Я начал... ну, ты понимаешь, есть мясо... Это начинает немного напрягать, — Тед вздрогнул, а затем постарался отбросить плохие воспоминания. — Но, похоже, я не полностью унаследовал привычки оборотней. Мой отец оставил мне свою тень на всю жизнь. Я не виню его за это. Я знаю, что хуже уже не будет. И это совсем не так уж плохо. Помогает мне набраться сил перед квиддичем, по крайней мере. Но... это жутко, немного. Я не знаю, как этим управлять, и я боюсь говорить об этом с кем-либо. Люди... — Тед сглотнул и тяжело посмотрел на Джеймса, — люди не особенно жалуют оборотней.

Джеймс не знал, нужно ли согласиться с этим или нет. Не потому, что это было неправдой, а потому, что он не был уверен, что Тед нуждается в подтверждении.

— Мой отец сможет помочь тебе, я уверен, — сказал Джеймс, — и я тоже. Я не боюсь тебя, Тед, даже если ты оборотень. Я знаю тебя всю свою жизнь. Может, мы могли бы, ну... разработать план как твой отец и его друзья. У него был свой Джеймс Поттер, который ему помогал, а у тебя будет свой.

Тед улыбнулся и это была открытая, искренняя улыбка.

— Ты славный парень, Джеймс. Я не хотел бы тебя съесть. Научись превращаться в огромного пса, как Сириус и, возможно, быть оборотнем будет не так уж плохо, если ты будешь бежать рядом со мной. Но я почти