Автомобиль несся с бешеной скоростью и притормаживал лишь на крутых поворотах. Обычно я боюсь больших скоростей, но тут мне всё равно. Я даже хочу, чтобы мы врезались куда‑нибудь или упали в кювет – это хоть маленький, но шанс вернуться домой.

От одной мыли о Кирилле всё сжималось и нестерпимо хотелось плакать. И не просто плакать, а выть взахлеб, не сдерживая себя, и кричать во всё горло от безысходности. От осознания того, что я сама, собственноручно разрушила свою жизнь. Да ладно я! А Кир? Он там с ума сходит. И из‑за чего? Из‑за моей глупости. Все наши проблемы, все мои обиды теперь мне кажутся мелочными и не значительными.

Автомобиль остановился возле заброшенного пирса. Там нас уже дожидался потрёпанный катер. Название судна от времени стерлось, и всюду виднелась ржавчина. Состояние пирса было не лучше, чем у катера. Мои ноги так и хотели попасть в дыры в прогнившем деревянном настиле, но Николос всегда подхватывал меня и не давал упасть.

Как только мы поднялись на катер, мотор заревел, и мы отплыли. Мне выделили крохотную вонючую каюту, в которой я и просидела всё время. Утром следующего дня мы опять сели в автомобиль, и через два часа я уже поднималась по трапу самолета.

Частный самолет был оборудован двумя спальнями: одну заняла я, другую – Руди.

Сидя на кровати, я осознала, что каждое мгновение всё дальше и дальше отдаляет меня от Кирилла.

Дверь открылась, и ко мне зашел Николос. Он кинул сверток на кровать.

– Можешь помыться и переодеться, – Руди открыл узкую дверь, показывая, что у меня в комнате есть душ.

– Не хочу, – отвернулась от него и от его плотоядных взглядов.

– Дело твоё, – бросил мужчина и вышел.

Через несколько минут мне принесли поднос с едой. От запаха запеченной рыбы меня затошнило. Еле успела добежать до ванной, где меня вырвало. Умылась холодной водой и, прихватив с собой небольшую посудину, легла на кровать.

Самолет набирал высоту, и меня затошнило ещё сильней.

– Ты вся бледная, – открыла глаза и увидела Николоса, он хмуро посмотрел на нетронутую тарелку. – Если ты сейчас не начнешь есть, я сам засуну еду тебе в рот и заставлю проглотить. Я жду! – крикнул мужчина.

Села и, взяв с тарелки кусочек хлеба, откусила его. Реакция организма была мгновенной – меня тут же вырвало.

– Ты хоть воду пей, – посоветовал Руди, матюгнулся и вышел. Больше он меня не беспокоил.

На следующий день мы приземлились и опять куда‑то ехали. Я даже не смотрела на дорогу. А какая разница, где находится твоя тюрьма

Автомобиль затормозил. Я услышала скрип открывающихся ворот, но все равно не поднимала головы и продолжала смотреть в пол.

– Выходи! – скомандовал Николос.

На улице дул холодный ветер, и Руди быстро потащил меня по дорожке, в направлении мрачного огромного замка, наверняка построенного в средневековье.

Мы зашли внутрь, сердце бешено забилось – по лестнице спускался Шиманский.

В душу закрался ужас – в прошлый раз он меня чуть не убил, а сейчас я полностью в его власти. И он точно не упустит шанс ударить Беккера посильней. Что он задумал – отошлёт меня Киру по частям?

Шиманский подошёл, я зажмурилась. Мужчина крепко меня обнял.

– Здравствуй, доченька, наконец‑то ты дома.

Шиманский выпустил меня из объятий. Понимание услышанного пришло не сразу. Всё складывается. Кир говорил, что один из моих родителей – сильный демон из его мира. Когда я увидела впервые Шиманского, его внешность и голос показался мне знакомыми. Нутром чувствую, что я услышала правду.

– Да ты устала, моя девочка, тебе надо отдохнуть. Поспи, приди в себя, а после мы поговорим. Но прежде, – он подошел к столу и взял стеклянный стакан, наполненный темной жидкостью, – выпей это, – он протянул мне его.

– Что это?

– А это, дочка, чтобы ты глупостей не наделала. На, пей, – он ещё раз протянул мне стакан. Запах гнили и подвала ударил мне в нос, и я отвернулась.

– Нет, – твердо ответила ему.

– Николос, – обратился он к мужчине и кивнул в мою сторону.

Руди подошёл сзади и обхватил меня, лишая возможности сопротивляться. Он больно нажал на щеки, и мой рот открылся. Шиманский влил мне мерзкую, вонючую жидкость, а Николос заставил её проглотить.

Когда всё закончилось, меня отпустили, и я повалилась на пол.

Две женщины подбежали ко мне, подняли, и повели наверх. Они завели меня в темную комнату и оставили одну. Подергала дверь – конечно, заперта. Шатающейся походкой добрела до окна, заглянула за задернутые шторы – решётка.

Опустила голову, закрыла глаза и пытаюсь сдвинуть с места хоть что‑нибудь. Бесполезно – всё на своих местах. Не зря Шиманский напоил меня этой дрянью – я теперь беспомощная, как котёнок.

Не знаю, сколько просидела, смотря в одну точку, но когда вернулись женщины, сказали, что уже вечер.

Сначала меня раздели, потом помыли и надели чистую одежду. Мне было всё равно.

Они завели в огромный зал, за массивным деревянным столом восседал Шиманский. Он рукой показал на стул возле себя, но я демонстративно села напротив.

– Ну что, Юля, пришло время поговорить, – Шиманский излучал дружелюбие.

– А нам есть о чем?

– Я твой отец.

– Да! А где ты был всё это время? – задала закономерный вопрос, хотя в душе радовалась, что меня не воспитывало это чудовище.

– У меня были причины оставить тебя. И когда я тебе о них расскажу, надеюсь, ты поймешь меня и поддержишь. У меня на тебя большие планы.

– Меня твои планы не волнуют. Единственная причина, по которой я с тобой говорю – я хочу знать, кто моя мама, и где она?

Лицо у мужчины стало жёстче, и он отвел взгляд.

– Твоя мать умерла. Давно.

– Умерла, – сорвалось с губ. – А что случилось?

Шиманский скривился, ему явно не понравился вопрос.

– Заболела и умерла, – несдержанно ответил он.

– А кем она была – человеком или...

– Ведьмой! Твоя мать была ведьмой! – уже криком ответил мужчина. – Юля, все вокруг знают, что эту тему поднимать нельзя. Раз спросила – я ответил, и больше не зли меня расспросами о ней.

– В таком случае, нам не о чем больше говорить, – встала и хотела уйти, но Шиманский быстро вернул меня в сидячее положение.

Мужчина резким движением пододвинул ко мне тарелку и без разбору накидал в неё еды.

– Ешь! – прозвучал приказ.

– Я не голодная.

Шиманский фыркнул.

– Ешь, если не хочешь повторить утренний опыт.

Сомнений, что он выполнит свою угрозу, у меня не было. Взяла вилку и подцепила печеный картофель.

– Зачем я тебе нужна? – решила всё же с ним поговорить. Лучше знать, что тебя ждет, чем мучиться от неизвестности.

Шимансий расплылся в довольной улыбке – видимо, очень хочет высказаться.

– Первое – мне нужен наследник.

Поперхнулась.

– Я‑то тут причём? – тут же выпалила я.

– Ты мне его родишь!

– Я?! – он что, хочет.... даже мысленно не смогла произнести фразу до конца.

– Да не делай ты такие испуганные глаза. Ты моя дочь. У нас так же, как у людей, такие связи не приветствуются.

Выдохнула.

– Юля, наследником может стать не только сын, но и внук! – из его слов поняла, что Шиманский в качестве наследника рассматривает только объект мужского пола.

– Не понимаю, зачем я‑то тебе для этого – роди сам!

– Самая умная?! – Шиманский ударил кулаком по столу так, что вся посуда подпрыгнула. – Ни одна женщина не забеременела от нас в этом поганом мире, кроме Елены, – сердце сжалось: мою маму звали Елена. – Да и она бы не забеременела, если бы не колдун. Этот старый хрыч пришел ко мне и предложил помощь. Я согласился, хоть и не верил ему. Но что мне оставалось делать? Беккер и его братец дышали мне в спину и почти загнали в угол. Колдун направил их по ложному следу и помог спрятаться. Он научил меня многому. То зелье, что я дал тебе – его рецепт. Когда старик заявил, что у меня будет ребенок от земной ведьмы – Елены, я рассмеялся ему в лицо, но всё же привел её в свой дом. К моему удивлению она забеременела. Колдун бесследно исчез. Он вернулся, когда мы праздновали твой четвёртый день рождения. Старик сказал, что я должен отдать тебя ему. Он в свою очередь пристроит тебя к нужной колдунье, и та позаботится о тебе. Перед этим он поставит тебе блок, чтобы ты ничем не отличалась от других людей, а колдунья должна будет его поддерживать.

– Ты хочешь сказать, что мой единственный родной человек всё время меня обманывал и работал на тебя? – как такое возможно? Столько доброты и ласки я получала от бабушки. Я видела в её глазах любовь, такое невозможно подделать.

– Нет, колдун так всё подстроил, что она считала, что помогает тебе и прячет от меня, – Шиманский расхохотался.

– Как можно отдать собственно ребенка?

– А у меня не было повода ему не доверять. Всё, что он предсказывал – сбывалось. Тем более он сказал, что это лишь на время, а взамен я получу голову Беккера и долгожданного наследника.

– А ты не боишься, что с наследником ты опоздал? Может, я рожу его не тебе, а Кириллу?

– Глупая! Какая же ты глупая. Я мог забрать тебя к себе ещё в горах, и Беккер бы кинулся тебя искать, а я наконец покончил бы с ним. Но нет, я этого не сделал. А всё потому, что я хочу сильного наследника, а не жалкого отпрыска Руди. Как бы я не ненавидел этого ублюдка Беккера, но он самый сильный из нас, а значит, самый лучший кандидат на роль отца для моего внука.

Мои слова, брошенные Шиманскому о беременности ещё минуту назад, для меня были лишь поводом его позлить. Но сейчас я всерьез задумалась – а что, если я и вправду уже жду ребенка? С Киром мы ни разу не предохранялись. Тогда это чудовище заберет моего ребёнка, а меня отдаст Николосу. Реальность ещё страшней, чем я думала. А Кирилл. Почему Шиманский всё время говорит о его голове? Кир рассказывал, что на Земле они бессмертные. Неужели он чего‑то не знает?

Шиманский смотрит на меня и упивается. Как может нравиться ужас в глазах дочери? Даже с учётом того, что он меня не растил, ну хоть капля любви к своему ребёнку должна в нем быть. Нет, ему эти чувства не знакомы. А я тоже хороша – натворила дел и руки опустила. На кону не только моя жизнь, но и Кирилла и, вполне возможно, нашего ребенка.

Больше я не буду слабой и безвольной куклой, которая смирилась со своей участью. Хватит себя жалеть – сама виновата. Шиманский хочет видеть во мне союзника – отлично. Хочет получить послушную дочь – не проблема. Буду врать, изворачиваться, если понадобится – сделаю всё, но выберусь отсюда.

– А зачем такие сложности? Не проще было меня у себя оставить. Настроить против Беккера и осуществить свой план с моим добровольным участием.

«Папуля» заметил перемену в моем поведении, и в его глазах промелькнуло уважение.

– А это, Юлечка, вынужденная мера, связанная с тем, что Беккер не должен был знать, что ты моя дочь. Знай он это, действовал бы осторожно, не боясь за твою жизнь. Мы никогда не проливаем родную кровь. Я не самый хороший отец, но никогда не посягну на твою жизнь. А так, Беккер, как только выяснит где ты, тут же кинется тебя спасать, не заботясь о собственной безопасности, – Шиманский предвкушал встречу с Кириллом. Каждый раз, говоря о своей мести, его глаза горели безумным желанием поскорей её осуществить.

– А с чего твой колдун решил, что я стану интересна Беккеру? – конечно, так и произошло, но всё же меня этот вопрос мучал.

– А это, Юля, как он сказал – судьба. Хотя лично я не верю ни в любовь, ни в «Единственную». Так в нашем мире называли женщину, родившуюся именно для тебя. Но с колдуном я спорить не стал, у него свои, а у меня свои аргументы. Ты могла родить Беккеру, на это я и уповал, а всё остальное – это чушь и выдумки.

Версия колдуна мне больше понравилась. Не хочется думать, что Кир только ..... Так, стоп! Больше я в нем не сомневаюсь. Я уже раз это сделала, и к чему я пришла.

– Всё это занимательно и интересно, но я сомневаюсь, что ты сможешь довести свой план до логического конца. Кирилл говорил, что на Земле вас убить нельзя. Так что обойдёшься только внуком, – специально говорила с издевкой, чтобы Шиманскому захотелось меня переубедить.

Выяснить с помощью чего он хочет одолеть Кира – очень важно.

Попала в точку, «папуля» аж в лице изменился.

– У меня есть... – он остановился на полуслове. – А ты хитрая!

– Хитрость здесь не причём. Надо же мне знать, на чь ‑ей стороне перевес. Если я приму твою, а ты проиграешь, Беккер меня не простит, да ещё и моего возможного ребёнка заберет, – ответила я Шиманскому. Думаю, для такого вероломного, как он, это будет логичным объяснением.

Шиманский от моих слов пришёл в восторг.

– А всё‑таки ты – моя дочь! – гордо заявил он. – Молодец, Юля, ты меня порадовала. А то я уже подумал, что ты в мать пошла, такая же мягкая и безвольная. А нет, моя кровь даёт о себе знать. Даже если ты меня сейчас обманываешь, это всё равно в твою пользу говорит. И рано или поздно ты встанешь на мою сторону, – твердо сказал мужчина ни капли не сомневаясь в своих словах.

– Пойдем, – он встал и направился к шкафу, я последовала за ним.

Шиманский открыл дверцу и по очереди коснулся нескольких книг. Шкаф затрещал и разделился на две половины, открывая вид на потайную комнату. «Папуля» подошёл к сейфу и что‑то прошептал. Сейф открылся.

– Подойди, – попросил он. – Вот, Юля, оружие против Беккера, – он поставил небольшую коробку на стол и открыл её. Внутри лежал совершенно обычный нож.

– И вот это твоё грозное оружие? – с недоверием посмотрела на предмет его гордости.

– Это необычный нож, его мне дал колдун. Достаточно лишь нанести небольшой порез, и демона ждет неминуемая смерь.

– Откуда тебе знать, может это обычный нож?

Шиманский фыркнул.

–Я проверял, – от его заявления пришла в ужас.

– Можно мне его взять? – попросила мужчину.

– Конечно нет! Сначала ты должна доказать мне свою преданность.

– И как, позволь поинтересоваться, я должна это сделать?

–Поступками, Юля. Например, сегодня за ужином я хочу, чтобы ты была ласковой и приветливой с Николосом, – меня передернуло от его слов. Но я дала себе слово, что всё вытерплю.

– Тогда и ты должен доказать, что я не пленница в твоем доме.

Мужчина удивленно приподнял бровь.

– И что ты хочешь?

– Пообещай, что не отберёшь моего ребёнка и позволишь стать частью его жизни.

– Но Николос! – возразил он.

– Да, и мужчину себе я выберу сама. Я понимаю, что сейчас мы нуждаемся в Руди, – специально выделила слово «мы», – но когда всё закончится, он нам станет без надобности. До тех пор, обещаю делать всё, чтобы он думал иначе.

Шиманский кивнул головой!

– И ещё. Больше ты не будешь заставлять меня пить тот ужасный напиток, – добавила я единственно важное требование для себя. До остальных, надеюсь, дело не дойдет.

Мужчина призадумался.

– Хорошо, но я тебя предупреждаю – обманешь меня, и твоё пребывание здесь превратится в ад.

дсv0P<