Тусклое заходящее солнце с трудом пробивалось сквозь разрывы облаков. Лес уже был погружен в сумерки. Он подступал к горам почти вплотную, оставив лишь небольшое плато с границей из нескольких старых валунов.

Их было двое. Один, изранен и изможден, стоял на коленях и тяжело дышал. Но взгляд его, направленный на возвышавшуюся рядом фигуру, был полон ненависти. Той жгучей всепоглощающей ненависти, которая, стань хоть на миг способной убивать, уничтожила бы и плато, и лес, и горы.

Тот, кто находился рядом, напротив, был доволен. Все в нем излучало превосходство и уверенность в своих силах.

— Подумай, скольких ты уже убил в попытках добраться до меня? — произнес он. — И все напрасно. Неужели ты не видишь, что полон той силы, которой отказываешься служить? Прими ее, и я оставлю тебе жизнь. Прими то, от чего отказался!

— Никогда! — Руки человека непроизвольно сжались, изумруд на пальце зло сверкнул. — Морана все отняла у меня! И я сделаю то же с ней!

Лицо второго при этих словах исказила ярость. Его меч неуловимо быстро скользнул к груди врага.

— Тебе не победить, — прорычал вампир. — Твоих сил не хватит, чтобы убить меня.

Улыбка заиграла на лице, казалось бы, поверженного некроманта.

— Я и не собирался убивать тебя, — прошептал тот и бросился на меч, завершая собственный кровавый ритуал.

В глазах вампира появилось запоздалое понимание.

— Нет! — он отшатнулся. — Морана!

Взвыл, появляясь, призрак. Он протягивал к своему детищу тонкие полупрозрачные руки, но было поздно.

— Ты... — застывающий взгляд вампира. — Ты умер... а я вернус-с-сь...

Оставив прощальный пламенеющий росчерк, солнце скрылось.