Дэниел смотрел на озадаченное лицо Лисанн и почувствовал, как кровь застыла в жилах.

– Не говори... пожалуйста, не говори никому, – сказал он, посмотрев на студентов позади неё.

– Я не понимаю, – прошептала девушка, – ты кажешься таким...

Её слова оборвались.

– Нормальным? – с горечью закончил он.

Лиса покраснела, потому что он закончил то, о чём она не сказала.

– Как ты... как ты делаешь это?

Парень облизал губы и посмотрел вокруг. Он не мог говорить об этом здесь, где все смотрят, может даже слушают.

– Мы можем пойти куда‑нибудь... подальше отсюда? – с мольбой в голосе, спросил он.

– Да, конечно.

Дэниел почувствовал облегчение, когда девушка согласилась. Кивнув, он пошел через газон, крепко сомкнув челюсть.

Лисанн пришлось практически бежать, чтобы не отставать от Дэниела, который быстро пересекал кампус.

– Куда мы идём? – запыхавшись, спросила она.

Он не ответил, но скоро поняла, что они направляются к парковке.

Когда они подошли к блестящему, черному мотоциклу, Лиса занервничала. Не говоря ни слова, Дэниел потянулся к одной из сумок возле сиденья, достал оттуда шлем и протянул ей.

– Эм, я никогда не делала этого, – покусывая губу, сказала девушка, махнув рукой на мотоцикл.

Он не улыбнулся.

– Ты когда‑нибудь каталась на велосипеде?

– Конечно!

– Это тоже самое. Просто держись крепче.

Перекинув ногу через мотоцикл, Дэниел вежливо протянул ей руку. Лиса положила свою руку в его и вскарабкалась на мотоцикл. Она оглянулась в поисках поручней. Ухватиться было не за что, и Дэниел обвил ее руками свою талию.

Его тело было тёплым и твёрдым, Лисанн крепко обняла его и зажмурилась, когда двигатель с рёвом завелся.

Девушка завизжала, когда он толкнул подножку и выехал на дорогу, её глаза распахнулись.

Дэниел набирал скорость, и Лисанн прильнула к нему, испытывая головокружение от высокой скорости, возбуждения и страха.

Они ехали пятнадцать минут. За это время Дэниел то и дело останавливался на светофорах.

Несмотря на охватывавшие её чувства, Лисанн начала привыкать к ощущениям и наслаждалась близостью Дэниела. Но в воображении возникла картина, как они разбиваются, и горло сдавило. Она попыталась отвлечься.

Может, она допустила ужасную ошибку? Но почему тогда он так смотрел на неё? Почему он умолял её никому не рассказывать? Если б она могла! Почему он был так расстроен?

Мотоцикл замедлился, и Дэниел подъехал к дешевой на вид закусочной, которая была декорирована под старый вагон.

Неожиданная тишина, когда он заглушил мотор, испугала Лису. Глубоко вдохнув, она разомкнула руки на его талии.

Не говоря ни слова, он спрыгнул с байка и снял шлем.

Лисанн сглотнула. Злость и боль на его лице сменились маской равнодушия. Молча она передала ему свой шлем и последовала за ним в закусочную.

Девушка удивилась, когда он придержал для нее дверь. Этот маленький жест вежливости, облегчил тяжесть в её груди.

Дэниел приземлился на диван в дальнем углу закусочной, и Лисанн неохотно приготовилась к предстоящей конфронтации, но всё так же беспокоилась за этого красавчика.

Официантка средних лет, сразу же появилась возле них с графином кофе, который выглядел очень крепким, и не спрашивая ни о чем, налила две чашки.

– Спасибо, Мегги, – устало сказал Дэниел.

– Для тебя, все что угодно, красавчик, – ответила она с нежной улыбкой и подмигнула Лисанн.

Она ушла прежде, чем Лиса набралась смелости попросить сливки. Как зачарованная, она наблюдала за тем, как Дэниел добавил три пакетика сахара в кофе, уныло перемешивая дымящийся напиток.

Взяв свою чашку, Лиса сделала глоток. Кофе был крепким, но не таким неприятным, как она думала.

Дэниел откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Он выглядел таким потерянным и ранимым.

Но когда он открыл глаза и посмотрел на неё, его взгляд снова стал равнодушным.

– Что тебе от меня нужно?

Он повторил слова, сказанные во дворе кампуса, но сейчас его голос был скучным.

Лисанн вздрогнула.

– Я просто хотела узнать... была ли права.

– Почему тебя это так заботит?

– Я просто... это может быть опасным... если люди не знают о... тебе.

Он приподнял бровь, не веря.

– Опасным?

– Да, – сказала Лисанн, стараясь успокоиться. – В библиотеке ты не слышал пожарной тревоги, не так ли?

– Ты спрашиваешь или констатируешь факт?

– Эм, спрашиваю.

Он вздохнул и принялся безучастно осматривать стол. Чтобы занять чем‑то руки, он высыпал на стол немного соли и начал выводить пальцем фигурки. Он старался соединить все мысли воедино, не зная, как много может рассказать ей, насколько может довериться.

Лисанн прикусила язык, чтобы не сказать ему обидные слова по поводу беспорядка, который он устроил на столе. Дэниел собирался рассказать ей что‑то – она знала это – и не хотела прерывать его.

– Обычно я сажусь спиной к стене. Так я могу видеть, что происходит вокруг, – наконец‑то произнес он. – Так, я в курсе всего.

Он поднял глаза и посмотрел на неё.

– Ты не уступила мне место, и мне пришлось сесть напротив тебя, так я мог читать по губам, что ты говоришь мне, – он пожал плечами. – Я более осторожен, когда один.

Лисанн чувствовала себя ужасно. Из‑за ее отказа поменяться местами, из‑за стервозности и всех несправедливых мыслей, которые возникали у неё о нём. Он не был лжецом. Он не был придурком.

Но она, Лисанн, была первоклассной, самодовольной сучкой и повела себя как эгоистка.

– Мне жаль, – прошептала она.

Он кивнул и снова вздохнул.

– Да, я понял.

Он опустил глаза и отправил кучку соли в другую сторону.

Лиса положила свои руки поверх его, заставляя взглянуть на неё.

– Мне жаль, что вела себя как сучка по отношению к тебе.

Он улыбнулся и осторожно освободил свою руку, положив её на колено.

Смутившись, Лиса отдёрнула свою руку, и они начали пить кофе, чтобы чем‑то смягчить тягостное молчание.

– Значит... ты можешь читать по губам? – наконец‑то спросила Лисанн.

Он кивнул, внимательно изучая её лицо.

– Поэтому... поэтому ты не делаешь никаких записей на лекции?

Дэниел снова кивнул.

– Если я буду записывать, то пропущу половину лекции.

– Но это, наверное, очень тяжело?

Он пожал плечами:

– У меня очень хорошая память: я записываю позже. Они предлагали мне воспользоваться помощью компьютера в режиме реального времени с субтитрами, но... я предпочитаю делать всё сам.

– Значит, твои преподаватели знают?

– Да.

– Кто‑нибудь ещё?

– В колледже? Только ты.

– Я не понимаю... почему ты держишь это в секрете? Это не то, чего нужно стыдиться. Я имею виду, ты хорошо справляешься...

– Не надо! – прорычал он. – Мне не нужна твоя чертова опека!

– Я не...

– Нет, ты, чёрт возьми, как раз это и делала! Ты такая же, как остальные. «Я хорошо справляюсь» – это твои слова? Почему тебя так удивляет моё поступление в колледж? Я глухой, а не дурак.

Лисанн побледнела.

– Я не это имела в виду! Прости...

Она уставилась в свою чашку с кофе и почувствовала подступающие слёзы.

Казалось, она не могла сказать ничего, чтобы не сделать ещё хуже. Она не могла представить, как это должно быть сложно для него. Лиса знала, как тяжело поступить в колледж, но она, в конце концов, нормальная . И в ту же минуту, она возненавидела себя за такие мысли. Если так, то его знания, должно быть, превышают её. Лисанн осознала, как должно быть одиноко: не иметь возможности присоединиться к обсуждению; поговорить о последних новинках песен и музыкальных групп; не слышать смешных или странных замечаний, которые делают люди, окружающие тебя; не иметь возможности играть на скрипке; не слышать своего собственного голоса; своего пения.

Она не могла представить своей жизни без музыки, без звуков.

Но это была реальность жизни Дэниела. Не удивительно, что он прячется за маской враждебности, стараясь держаться подальше от остальных.

– Я видела, как ты танцевал в клубе, – сказала она, неожиданно вспомнив его грязный танец, и ей стало неловко. – С твоей де... с той девушкой. Как ты...?

Он натянуто улыбнулся.

– Я могу чувствовать, – ответил он. – Я могу чувствовать ритм музыки через пол, вибрацию. Никто не замечает... что я глухой... когда я в клубе, никто не может ни черта слышать в таких местах. Там мне уютно. Можно сказать, это единственное место, где у меня есть преимущество. Остальные должны кричать, чтобы их услышали, мне же достаточно прочитать по губам.

В его голосе слышалась горечь.

– Ты не можешь... эм... ты совсем ничего не слышишь? Мне просто интересно, потому что твой голос звучит...

– Ты собиралась сказать «нормально»? – осуждающе спросил он.

Лисанн закусила губу и медленно кивнула.

– Прости, – пробубнила она.

– И ты до сих пор удивляешься, почему я не хочу, чтобы кто‑нибудь узнал?

Она посмотрела ему в глаза, увидев только боль и разочарование.

– Потому что я не хочу выделяться из‑за этого, – мягко проговорил он. – Когда люди знают, что ты инвалид – Господи, ненавижу это слово – они относятся к тебе по‑другому. Половину времени, они даже не замечают, что ведут себя так. Ненавижу эти чертовы стереотипы, – он опустил голову на руки, – я ненавижу это. Я реально ненавижу это.

Лисанн не знала, что сказать или как себя вести. Было трудно поверить в то, как изменилась его жизнь... проблемы, вопросы, инвалидность... как она должна называть это?

– Я такой жалкий, чёрт возьми, – пробубнил он. – Две недели я справлялся... всего две недели, до того, как кто‑то... до того, как ты... догадалась.

Лисанн посмотрела ему в глаза.

– Если не пожарная тревога, я не уверена, что догадалась бы, – она улыбнулась ему. – Я думала только о том, что ты придурок, раз игнорируешь меня.

Его лицо стало мягче, и он постарался улыбнуться уголками губ.

– Но, Дэниел я не могу понять, почему лучше, чтобы остальные люди думали, что ты придурок... вместо того, что ты глухой.

Он пожал плечами.

– Придурки нормальные. Быть глухим... это делает меня другим. Я не хочу отличаться.

Лисанн пробежалась взглядом по его тату и остановилась на серьге в брови.

– Я думаю, ты другой.

– Что?

– Я думаю, что ты хочешь быть другим. Твой внешний вид тому доказательство.

Он посмотрел на неё и медленно покачал головой.

– Ты не понимаешь.

– Я стараюсь.

– Да, я так и понял.

– Ты... ты расскажешь мне? Когда это началось? Я имею в виду, ты же не родился таким?

– Что ты хочешь? Историю моей чёртовой жизни?

– Да, если ты не будешь ругаться после каждого слова.

Он удивленно посмотрел на неё и громко засмеялся.

– Ты забавная!

– Рада, что заставила тебя улыбнуться! – беззлобно фыркнула Лиса. Ей нравилось, когда он улыбался.

Но его улыбка быстро померкла.

– Я не хочу, чтобы кто‑нибудь ещё узнал об этом.

– Я обещаю, Дэниел. Это твой секрет, не мой.

Он медленно кивнул.

– Думаю, я должен довериться тебе.

– Думаю, должен.

– Хорошо, но мне нужно ещё одно чертово кофе.

– Эй, никаких ругательств! Ты обещал!

– Я даже не могу сказать «чёрт»?

– Я бы не хотела слышать это.

– Твой старик проповедник?

Лисанн округлила глаза:

– Это клише! Думаешь, если я не люблю ругательства, значит я святоша? И кто теперь бросается стереотипами?

Он был спасен от ответа благодаря Мегги, которая подошла наполнить их чашки.

– Хочешь что‑нибудь съесть, Дэнни? Или твоя подруга?

Дэниел посмотрел на Лисанн.

– Ты голодна?

– Нет, но спасибо.

– Ничего не нужно, спасибо, Мегги.

– Я принесу тебе как обычно , – сказала она. – И не смотри на меня так, Дэниел Колтон. Я знаю, что у тебя дома нет никакой еды.

– Спасибо, Мегги, – обреченно пробубнил он, когда официантка ушла.

Лиса приподняла бровь.

– Дэнни, ха?

Он ухмыльнулся.

– Да ладно, она знает меня с детства. Она единственная, кто называет меня так.

– Не знаю, мне кажется, тебе идёт Дэнни.

– Продолжай в том же духе, дочь проповедника.

Лиса фыркнула и Дэниел не смог сдержать улыбку.

– Как ты выбрал этот колледж? – спросила она, стараясь возобновить разговор.

Он пожал плечами.

– Здесь хорошая бизнес‑программа, хорошая для экономики. И у меня есть стипендия. Ты?

– Это больше был выбор моих родителей. Я хочу заниматься музыкой, а здесь есть специализация учителя музыки.

– Это то, чего ты хочешь?

– На самом деле, не совсем, но близко к этому.

Когда Мегги вернулась с тарелкой яиц и беконом, Дэниел смотрел жадными глазами.

– Вау, ты действительно голоден, – сказала Лисанн, её глаза грозились выпасть из орбит, удивляясь скорости, с которой он ел.

– Ммм, – сказал он, проглатывая яйцо с беконом. – Со вчерашнего вечера ничего не ел.

– Что? Ничего?

– Угу, – пробубнил он, мотая головой.

– Почему?

Он проглотил последний кусочек и потянулся за чашкой кофе.

– Не ходил в магазин.

Лисанн покачала головой.

– Разве твоя мама не делает покупки?

Задав этот вопрос, она поняла, что допустила ещё одну ошибку.

– Мои родители погибли, два года назад, – сказал он, не отводя взгляда от пятна на стене позади Лисы. – Есть только я и Зеф – мой брат

Воздух покинул легкие Лисанн.

– Как?

– Автокатастрофа.

Всё, что она могла – это сочувственно кивнуть. Дэниел родился умным, имея красивую внешность, но за последние несколько лет он потерял родителей, слух, веру и надежду.

Лисанн не могла понять, как он справляется с этим. Однажды, проснувшись один, он поступил учиться в колледж. Должно быть, он сильный. Очень сильный.

Она восхищалась им, потом с болью подумала, как жизнь не справедлива с ним.

– Мне жаль, – сочувственно повторила она.

Он пожал плечами:

– Жизнь – отстой.

Закинув руки за голову, от движения его футболка натянулась на груди.

Щеки Лисанн покрылись румянцем, но вскоре она почувствовала себя ужасно за слегка пошлые мысли, появившиеся у неё, пока он раскрывал перед ней свою душу. Она ужасный человек.

– А что на счёт тебя? – спросил он. – Какая у тебя история?

– Ничего интересного, – быстро сказала она.

– Расскажи мне.

– Нечего рассказывать, правда.

Дэниел нахмурился.

– Значит, ты заставила меня рассказать о моей жизни, но не хочешь ничего говорить о своей?

– Нет, просто... моя жизнь скучна. Что ты хочешь узнать?

– Расскажи мне о своей семье.

Лиса вздохнула.

– Моих родителей зовут Моника и Эрни. Они оба преподают математику в старшей школе. У меня есть младший брат Гарри, ему тринадцать. Он – самая настоящая заноза в... ладно, заноза, но я скучаю по нему. Он, как и все ребята его возраста, увлекается футболом, компьютерными играми, и только начал интересоваться девчонками, – она вздрогнула. – У него есть плакат с Меган Фокс на стене. Мама сказала, что он зациклен на девушках, но, мне кажется, папе нравится это. Плакат, я имею в виду.

– Да, она сексуальная!

– Тьфу! Ты такой парень! – воскликнула Лиса.

Дэниел подмигнул ей, и не удержавшись, она улыбнулась ему.

– Плакаты с чьим изображением висят на твоей стене? – поддразнила его Лиса.

– Что? Ты хочешь увидеть мою спальню? – спросил он, приподняв бровь с серьгой. – Готов поклясться, что ты не похожа на девушек такого типа.

Лисанн уставилась на него, не зная, что ответить.

Он ухмыльнулся, решив, что вышел победителем в этом раунде словесного поединка.

– Ты когда‑нибудь целовалась, Ла? – спросил он, придвигаясь ближе и не сводя с неё веселых глаз.

– Не будь придурком! – огрызнулась Лисанн.

– Думаю, нет, – самодовольно сказал он.

– Я целовалась, – воскликнула она, заикаясь. – Много раз.

Это была чёртова ложь, но она ни за что не признается ему.

– Рад слышать, – сказал Дэниел улыбаясь, и откинулся на спинку дивана.

– А ты?

– Да, я целовался. Много раз.

Она округлила глаза.

– Я имею в виду, у тебя есть девушка?

– А почему тебя это интересует?

– Не знаю, – вздохнула она.

Он улыбнулся.

– Нет, у меня нет девушки. Есть что–нибудь ещё, что ты хочешь узнать обо мне?

Лисанн закусила губу.

– Спроси меня, – попросил он. – Я не буду отвечать, если не захочу.

– Достаточно честно, – Лиса сделала паузу, – мне интересно... когда, эм, когда ты... когда... прости, это не имеет значения.

Его игривое выражение лица исчезло, и Лисанн захотелось пнуть себя за неумение держать язык за зубами.

– Мы снова вернулись к этому дерьму, – со злостью в голосе сказал он. – Вот почему меня тошнит от всего этого, почему ненавижу говорить об этом. Чёрт, это так удивляет остальных, но это моя жизнь, и я знаю, чего лишился. Каждый чёртов день я думаю об этом. Я вижу ваши репетиции с Роем и ребятами, и это убивает меня. У меня никогда не будет этого, я никогда не услышу музыку. И знаешь, что? Я начинаю забывать. Иногда, я думаю, что слышу музыку в голове, но уже не уверен в этом.

Дэниел закрыл глаза, прежде чем снова заговорить.

– Как думаешь, для людей, которые не видят, это также? Если они не в состоянии видеть... могут ли они помнить цвета? Они видят цветные сны? Иногда я думаю, что слышу музыку в своих снах...

Горло Лисанн сдавило, и она почувствовала ответственность за то, что сейчас с ним происходит.

Она должна была сказать что‑нибудь.

– Да, думаю, что у них цветные сны. Знаешь, Бетховен писал музыку даже после того, как потерял слух.

– Как будто до тебя никто не говорил мне этого, – язвительно ответил он.

– Что не делает этот факт ложью, – спокойно ответила Лиса.

Дэниел вздохнул.

– Моё... состояние... называется идиопатическая сенсоневральная потеря слуха. Они понятия не имеют, какой у меня диагноз. Они думают, что это мог быть вирус, но точно не уверены в этом. Все началось, когда я пошел в старшую школу. Первый раз я попал в неприятности, когда учителя начали говорить, что я не могу сконцентрироваться или, что я заносчивая задница, если не отвечаю на их вопросы. Одна преподавательница действительно так думала. Мисс Френсис. Чёрт, у неё был раздражительный громкий голос, а я не мог слышать ни одного чёртового произнесенного ею слова. Сначала я перестал слышать высокие звуки, затем низкие. Я был слишком глупым, чтобы рассказать кому‑нибудь о своих проблемах. – Он замолчал и опустил глаза. – Затем мои баллы начали снижаться. Я попадал в драки, а мои родители зря теряли время, отчитывая меня за это. Я всё равно не слышал их. Один преподаватель был первым, кто заметил, что со мной что‑то происходит. Меня отправили проходить тесты... тогда мне было пятнадцать, у меня была тяжелая степень потери слуха.

Он провел руками по лицу.

– В школе сказали, что не хотят держать меня там. Поэтому... мои родители отправили меня в специальную школу. Когда они... когда они погибли, я уже два года учился там..., по окончании школы я поклялся, что никогда не буду жить так. Ради всего святого, мне не нужен ярлык «инвалид». Чёрт, я ненавижу это, – он замолчал, – я не полностью потерял слух. Я немного слышал левым ухом, но уже не уверен в этом. Я не слышал эту чёртову пожарную тревогу. Может, я смог бы услышать грёбаную бомбу, не знаю.

Лисанн и не заметила, что всё это время не дышала, пока её легкие не начали болеть.

– И... слуховые аппараты не помогают?

Дэниел поднял глаза.

– Не