Я ахаю, оборачиваюсь, чтобы посмотреть на них, но быстро возвращаюсь к Олегу.
Я подхожу прямо к нему, открываю рот, чтобы заговорить, но он вздергивает подбородок, его глаза тускнеют.

– Наверное, я слишком поздно, да, Сноу, – выдыхает он, и от его слов у меня сжимается грудь.

Мое сердце разрывается еще сильнее, когда он смотрит мне в глаза и обходит меня.
Я резко разворачиваюсь, следуя за ним в коридор.

Он идет, выпрямившись во весь рост, мимо своих братьев, которые борются на полу, не удостаивая их взглядом.

– Олег, подожди! – кричу я, мои ноги будто приросли к полу. Я буквально замираю на месте, когда ощущение предательства обжигает меня с ног до кончиков пальцев.

Виктория встает рядом со мной, глядя на двоих парней, которые наконец поняли, что их брат уходит.

Они оба вскакивают на ноги, не в силах смотреть на меня.

Я бросаю взгляд на Викторию, которая пожимает плечами, не зная, что делать.
– Сука, – раздается у меня за спиной.
Я разворачиваюсь, готовая к чертовой матери выстрелить в кого угодно, но Маша проскальзывает внутрь, спиной ко мне, лицом к девушке.

– Ревность так же уродлива, как твоя Прада в прошлом сезоне. – Подбородок Маши слегка приподнимается. – Следи за тем, как ты разговариваешь с Шепс, Камилла. Я не буду предупреждать второй раз.

Маша не смотрит на меня, разворачивается на каблуках и идет дальше по коридору.
– Здесь не на что смотреть, люди, валите!
Я выхожу из оцепенения и бегу к выходу из школы, тяжелые шаги парней слышатся позади меня, но уже слишком поздно.
Он уехал.

Я запрокидываю голову, глядя в небо.
Черт!
Влад протискивается мимо Димы и трусцой бежит к дому.

Через несколько минут Дима подводит меня к своему внедорожнику.
Мы едем обратно в отель в тишине, оба понимая, насколько все хреново, но я не могу найти в себе сил сожалеть об этом.

Мы сделали это для них, чтобы им не пришлось смотреть, чтобы Олег не сходил с ума в нашу первую брачную ночь, разыгрывая в голове то, что происходит после свадьбы. Мы планировали сказать ему, что все кончено и ему не придется стоять рядом со своим братом, пока он женится на мне.

Предполагалось, что это все упростит.
Теперь, благодаря Коллинзу, он узнал об этом на глазах у всей школы.
– Я передумал.

Моя грудь сжимается.
Что, черт возьми, мы сделали?
Он передумал, имея в виду к черту весь мир, есть я и он, несмотря ни на что, как он мне и обещал?
Я судорожно выдыхаю.
Дьявол!

Дима открывает дверь нашего номера, и мы входим, но проходим только лестничную площадку, и Дима предлагает нам снова уйти.
– Я думаю, нам следует уехать на некоторое время, – шепчет он, не очень уверенный в своих словах.

– Уехать?
Он кивает, направляясь к балконным дверям. Он снова поворачивается ко мне.
– Всего на неделю, может быть, на две.
– Он не появлялся несколько недель. Просто десять дополнительных дней.
Дима кивает.

– Я думаю, что на данный момент ему это нужно, им обоим.
Другими словами, сегодня мы их жестко кинули.
Я стискиваю зубы, качая головой.
– А как насчет Зои, ваших встреч?

– Я могу попросить Марию отвлечь ее, отвезти в Диснейленд. Мы можем общаться по «Фейстайм».
– Пропустишь ее первую поездку в Диснейленд,Дим? – Я опускаю плечи. – Ты что.

Его глаза встречаются с моими, и вспышка самоубеждения чуть не сбивает меня с ног.
– Я серьезно. И все в порядке, я свожу ее туда еще раз. Со мной ей все равно будет гораздо веселее.

– Куда мы поедем? – спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
– В горы, в город. Куда угодно. Мы можем заплатить кому-нибудь, чтобы он выполнял задания за нас в школе, и мы не потеряем оценки. Пожалуйста, просто... пожалуйста.
Прошло почти шесть недель с тех пор, как мы тайно поженились.

Шесть недель мы лжем всем вокруг, недоговариваем, но все же. Один плюс один – это все равно два. А один секрет от двух Шепс – это три лжи.

Я оглядываю наш дурацкий гостиничный номер, эту маленькую тюремную камеру, а затем выхожу на балкон.

Хватаясь за поручни, выглядываю наружу.
Грейвен все организовывал до сих пор. Мы заслуживаем право голоса.

Я оглядываюсь через плечо на Диму, который теперь стоит позади меня.
– Медовый месяц на наш выбор?
Это ужасная шутка, но он с горечью смеется и кивает.

Я сдвигаюсь, прислоняюсь к перилам и тянусь к его руке, притягиваю его ближе.
Он обнимает меня, дыша мне в волосы.
Мы оба знаем, как сильно мы обидели парней сегодня, и это горькая пилюля, которую нужно проглотить.

– Я никогда не забуду выражение его лица, – шепчу я.
– Мне жаль, Т/и. Так чертовски жа...
Громкий взрыв вибрирует в моих ушах, заставляя меня напрячься, тело Димы тоже напрягается, его руки сжимаются, а потом медленно ослабляют хватку.

Я слегка отстраняюсь, глядя на него снизу вверх, его глаза наполняются слезами, губы немного приоткрываются.
– Дима!

Он падает назад, на пол, ударяясь о столик.
Я ахаю, мои глаза замечают движение в комнате, но я возвращаюсь к Диме и крови, льющейся из его бока.

– Боже мой! – Я опускаюсь на колени, прикасаюсь к его лицу, боку, рукам. Слезы текут по моим щекам, затуманивая зрение, и мой взгляд возвращается к пистолету, висящему у нее на боку.

Какого черта?!

Т/и

– Что, мать твою, ты сделала?! – кричу я, вскакивая на ноги, и бегу к гостиничному телефону. – Почему ты здесь?! – Я плачу. – Что ты наделала?!

Она вырывает телефон у меня из рук, срывая его со стены. В ту же секунду я выхватываю подставку со столика, разворачиваюсь и бью ею ее по голове.

Я хватаю ее за горло и толкаю назад, пока она не врезается в стену.

– Какого хрена ты делаешь?! – кричу я, прижимая ее к раме. Она разлетается вдребезги позади, осколки сыплются к нашим ногам. Я снова бью ее, но на этот раз она поднимает пистолет и ударяет меня им по голове, так что я делаю несколько шагов назад.