Сэм постукивал пальцами по стеклянной поверхности сверкающего стола с накинутой поверх него клеёнкой. Если в самом начале его работы подобная роскошь и удивляла, пышущая своим богатством, то теперь лишь раздражала. Он сейчас сидел на стуле, а его взгляд постоянно застывал на огромном окне, открывающем вид на мрачный, окрашенный ночью город. Чашка с чёрным кофе горела в руке. Нога нервно постукивала.

Перед глазами стояли длинные полосы шрамов, что тянулись вдоль позвоночника, словно по коже нежно водили острым лезвием, не щадя ни чужих криков, ни чужой крови. Длинные полосы, которые гравировкой вырезались на внутренней части век, заставляя Сэма постоянно созерцать их.

Вопросов оттого становилось в разы больше, а ответов никто ему не давал, отчего внутренняя сова, любящая искать ответы на сложные задачки, билась о клетку из отсутствующего условия. Под «Дано» невозможно было что-то подставить, и это бесило ничуть не меньше, чем откровенное молчание Дина. Это слишком сильно раздражало и так расшатанную психику Сэма.

Он привык оценивать людей с самой первой их встречи и чаще всего эта оценка оказывалась правдивой по отношению ко многим особям. Дин называл это интуицией. Сам же Сэм называл это знанием психологии.

Голова человека, его нервная система, состоящая из тысячи мыслей, всегда была подобна лабиринту для него. В ней можно было долго петлять, натыкаясь на тупики и вновь выходя на другую дорожку. И иногда игра затягивала, превращаясь в желание отыскать верный выход, растрощить плоские стены и выйти наружу победителем, как Сэм делал и не раз. После подобного ему в спину летели множество проклятий, но никто никогда не говорил, что подобное жёсткое уничтожение скованности, закрытости и этих самих стен могли помочь, направить человека дальше.

Он не жалел людей, – их ему не было жалко, потому что практически во всех своих бедах виноваты они сами. Так он считал. За это мнение его осуждали.

Сэм не жалел преступников, насильников, грубиянов, озлобленных на жизнь и оправдывающихся тем, что у них было плохое детство. Если так посмотреть, то у каждого человека были свои ужасы в возрасте от одного года до совершеннолетия, и часто кто этим оправдывается.

Но Габриэль был словно из другого теста. Да, он замкнут от всего мира. Да, его стены стали чересчур крепкими, чтобы их можно было растрощить одними разговорами. Для этого нужны были действия, – десятки их. Он не сдерживает в себе злость и выплёвывает её на родственников, с которыми «его замкнули в одном доме».

Сначала Сэму было отвратительно с ним находиться под одной крышей, пока он считал его озлобленным сукиным сыном, который считает, что может быть таковым из-за своего статуса. Позже пришло понимание, что Габриэль Новак ненавидит свой статус. Ненавидит трёх «нянь-телохранителей», приставленных к нему. Ненавидит своё положение.

Что-то в этом человеке не вязалось, – внутри него было слишком много эмоций, чувств и личностей, если это можно было так назвать. Новак мог быть спокойным, безразличным ко всему, словно если бы перед ним машина сбила беременную женщину, то он бы просто прошёл мимо. А мог быть эмоциональным, – импульсивным, резким, грубым, тяжёлым на восприятие всего его окружения, в особенности когда его задевали словами за живое, будь то Кастиэль или Люцифер.

Сэм с силой сжал чашку до побелевших костяшек и с прищуром взглянул на фонарь за окном, что треморно мигал, словно подмигивал, смеялся над ним, говорил, что он-то всё знает, а сам Винчестер ни шиша.

Вдруг перед ним опустился стакан, наполненный ржавым виски. Напиток отливал золотом под висящей над головой Сэма лампой. И напротив него отодвинулся железный стул, на который без предисловий повалилась Мэган.

В её руках тоже был стакан, с бордовым напитком, от которого исходил кисловатый запах.

- Кас постоянно требует по вечерам виски, потому и тебе принесла его. Ты же, как я поняла по однотипному заказу каждый вечер, любитель традиционного? Раз так, то я угадала. - с лёгкостью, присущей только этой даме, бросила она, делая краткий глоток из собственного стакана. Поморщилась, кончиком пальца вытерла кончики накрашенных алой помадой губ, – и каждое её действие сопровождалось напряжённым взглядом Сэма.

- Что это? - спросил он, с трудом размыкая слипшиеся между собой губы и кивая на стакан Мэг.

- Глинтвейн. - просто ответила девушка, заправляя чёрную прядь за ухо. Лёгкая ухмылка посетила её губы. - Насчёт любви к традиционному я была права.

- В каком-то роде – да. Но никогда не отказываюсь от чего-то нового.

Сэм отставил опустевшую чашку с кофе, которую раньше ему принесла Мэг по его просьбе, и вдохнул сладковатый аромат виски, своей тёрпкостью ударивший ему в нос. В эту же секунду он пить его определённо не собирался, но и отказываться было отнюдь не вежливо.

- Самый яркий тому пример - Габриэль, а? - хмыкнула девушка.

Сэм медленно поднял на неё взгляд, непонимающе сводя брови к переносице. Вопрос был совершенно неожиданным, в особенности для его забитой, гудящей от набата мыслей головы. 

- Мистер Новак... - Сэм запнулся, вспоминая о просьбе обращаться к нему по имени. - Габриэль не что-то новое. Скорее попытка вернуться к старым привычкам и возобновить  тогдашний фарс.

- Считаете его комедией, за которой хотите понаблюдать? 

- Считаю свою жизнь комедией, раз уж на то пошло.

Мэг отставила стакан с глинтвейном и, положив руки на стол, переплела пальцы между собой. Крашенные в чёрный лак ногти замаячили перед глазами Сэма ничуть не меньше, чем её тёмные глаза, изучающе бегающие по его бледному лицу.

- Вы постоянно смотрели на меня. Как только я оказывалась поблизости, вы поворачивались ко мне и пялились. - Мэг на мгновение выдержала паузу, во время которой Сэм невольно выровнялась в спине, чувствуя, как девушка плавно, совершенно того не ожидая, подбирается к сути дела. Усталость, оттягивающая его конечности за весь этот день, поступилась местом нетерпению, легко покалывающему в кончиках пальцев. - Так что могу сугубо предположить: либо вы, Сэм, на меня запали, - чисто предположение, но сразу говорю, я против, - либо вы всё это время от меня что-то хотели. И это «что-то» точно не кофе.

Сэм с трудом сдержал рвущуюся наружу усмешку. 

Он вовсе забыл, что когда так прямолинейно пялишься на человека противоположного пола, - а иногда и не только, - то вызываешь не совсем те подозрения, вызвать которые собирался.

- Прошу прощения за это. - он невольно поправил свой пиджак на себе. - Я не знал, как подойти и набраться для какого-никакого разговора достаточно смелости, Мэг.

- Мы тут и сейчас, как видишь. - девушка развела руками, подразумевая тишину кафетерия и безмолвие дома Новаков, прерывающееся стуком постепенно сходящего на нет дождя по окну. - Валяй, - только, предупреждаю, не дай бог ты говоришь про свидание.

- Нет. Я в этом не нуждаюсь. - дрогнувший смешок сорвался с его губ. Но через секунду взгляд изменился, превращаясь в тёмную смесь из уверенности и ожидания. - Вы, насколько я могу судить, достаточно давно работаете на Новаков?

- Со своих полноценных четырнадцати лет. В общем и целом, они приютили меня, когда я бродила по улицам и клянчила на еду, предложив работу. В особенности получался за меня Кастиэль. - безразлично бросила Мэг.

- То есть, вы тут работаете...

- Через восемь месяцев будет как двадцать лет.

Сэи медленно кивнул, проглатывая информацию. После чего, оторвав стакан от стола, сделал небольшой глоток виски, утрамбовывая услышанное.

С такими темпами его ожидания от разговора, возможно, вполне реальны.

- Значит, вы слышали многое, видели многое и знаете об этой семье ничуть не меньше? - после монотонной паузы всё-таки решился спросить он, смотря прямо в пронзительные, словно сканирующие его тело глаза Мэган, закинувшую нога на ногу.

Её молчание, сопровождающееся глотком от гнитвейна, было самым ясным ответом.

- Ты хочешь, чтобы я немного приоткрыла занавесу. - утвердительно молвила она, со стуком ставя стакан на стол. - С чего ты взял, что я стану предавать доверие семьи, что приютила меня, дала благодаря Касу и Габриэлю крышу над головой, деньги и одежду, лишь ради того, чтобы утолить твоё непонимание?

- Я... - Сэм замялся, отводя взгляд.

- Знаете, в чём на самом деле состоит фарс? - вдруг спросила Мэг. Её подушечка пальца очертила краи стакана, проходясь по кругу, и мелодичный, тихий, сокрушивший их тишину звон лёг на уши. - В том, что если бы после того, что произошло этим утром, - насколько я знаю по рассказам Каса...

- Кастиэль заезжал домой? - удивлённо поинтересовался Сэм.

У генерального прокурора чаще всего дел гораздо больше, чем чтобы заезжать домой и говорить с прислугой (хотя, если судить по рассказам Мэган, то она была Кастиэлю Новаку кем-то вроде друга). 

А к Габриэлю никто не заходил на протяжении многих часов.

- Нет, дубина. Существует для экстренных ситуаций видеосвязь. - нетерпеливо бросила она, закатывая глаза. - Одним словом, Кас мне расплёл всю историю и попросил помочь ему, так как он понимает, что с такими темпами он потеряет одного из телохранителей, коих и так было трудно найти. И он предположил, что ты подойдёшь ко мне со временем, на что я, заметь, изволила согласиться.

То, что Сэм был удивлён, – не сказать ничего. Он нервно сжал чашку в своих руках и одним махом опрокинул в себя весь напиток. Его лёгкие словно разбухли, отчего становилось тяжело дышать.

Ясное дело, что он понимал, к чему вела Мэган. Но чтобы Кастиэль Новак так просто доверил грязное бельё семьи незнакомцу? В этом были свои странности. Большие странности.

- Но хочу добавить, что он упомянул кое-что в нашем разговоре. - добавила она. - «Не заходить и никаким образом не приближаться к теме о тех трёх годах отсутствия Габриэля». Его слова, и я не имею права идти против них.

- Но почему он вообще...

Сэма нагло перебили.

- Сэм, у нас скоро пробьёт девять часов, а с девяти в доме никого из посторонних не должно быть. Так что давай без лишних вопросов. Начинай с нужных из всех возможных.

Винчестер поджал губы. Он сжал руку в чёрной перчатке, чувствуя вспышку боли, привычно пронзившую место вокруг безымянного пальца. Кожа ткани была влажной, вспотевшей, словно кто-то специально облил водой её.

Сэм знал, насколько тяжелы темы, которые он хотел завести с Мэг. Понимал, что сам бы взбесился, если бы узнал, что кто-то разбалтывает о его жизни незнакомцу, которому он не доверяет. Но не собирался останавливать самого себя из-за любопытства, преследующего его долгое время.

- Чак Новак. Почему Габриэль так отзывается о нём? Он... бил его? - Сэм невольно запнулся, кусая щёку изнутри. Внутри него всё словно струной натянулось, руки напряглись, брови сошлись к переносице.

Это было слишком личное, в особенности для Сэма, желающего вообще ничего не слышать.

- Ты про его красивую речь, сказанную на том знаменательном ужине? - поинтересовалась Мэг, вздёрнув свою тонкую бровь. - Всё, что он сказал - правда. Ты же это ожидал услышать?

Сэм втянул в себя воздух, прикрывая глаза. В горле вырос вязкий ком.

- Я ожидал этого не слышать. - пробормотал он.

- Чак редко был в трезвом состоянии, когда я появилась в доме. - костяшки на её руках побелели от силы, с которой она сжала пальцы, вновь переплетённые между собой. Между ними легло тяжёлое молчание, которое она и прервала, медленно выдохнув и всё-таки начав говорить. - Он продолжал писать, но в гораздо меньших количествах, чем тогда, когда Майя, его жена, была жива.

- Нигде не указано, как она умерла.

Мэг кивнула, надавив на веки глаз и спустя секунду вновь их распахивая.

- Я не успела с ней познакомиться. То есть успела, но с её оболочкой, серой, лежащей на кровати и умирающей. Точно не знаю, что поспособствовало её времяпровождению на кровати с два года, мне никто не говорит и до сих пор. Я стирала её одежду, убирала за ней, кормила до тех пор, пока она окончательно не отказалась от еды. - Мэг смотрела в окно, и в её глазах скользили воспоминания, – и не самые лучшие. - После она скончалась, – и тогда дела Новаков пошли вниз. Книги всё реже издавались, наследство от предков Чака едва поддерживало его рушащееся состояние. Я вообще удивлена, что они сумели удержать этот дом. Кастиэлю на тот момент было десять, а Габриэлю - пятнадцать, и последний пошёл работать сразу же на нескольких работах. И была ещё мелкая рыжеволосая девчонка. Анна Новак, только прекратившая быть зависимой от грудного молока.

- А Люцифер? Майкл? Рафаэль? - спросил Сэм. - Где они были?

- Крутились вокруг папаши некоторое время, после чего просто свалили, бросив всех на произвол судьбы, думая, что удача отвернулась от семьи. Они были уже совершеннолетними, потому могли так сделать, а Габриэль вместе с остальными – сам понимаешь. - Мэг облизнула пересохшие губы. - Из прислуги была только я и оплачивали мне крышей над головой с едой, что меня вполне устраивало.

- Габриэль заботился о брате и сестре?

- Как о родных детях. - выдохнула Мэг, зарываясь пальцами в собственные приглаженные волосы. - И за мной приглядывал, делясь едой, кроватью и прочим. Через полгода после смерти Майи, ну, старший Новак впервые напился. Не до отключки, а до буйства. Попытался ударить Каса, когда тот подошёл к нему, но удар принял Гейб.

Сэм замер, пустым взглядом уставившись на пустой стакан перед собой. У него в груди взорвалось дежавю, превращающееся в ураган.

Перед глазами замерла сцена, как бухой Джон Винчестер, с растрёпанными волосами и ненормальной улыбкой, разорвавшей его красное от алкоголя лицо, сокращал расстояние между ними. Его шаги тонули в раздражающем уши скрипе пола. А в руках замер отливающий алмазными оттенками осколок от бутылки.

Дин прижимал Сэма к стене, рвано дыша. Он закрыл его собственным телом, панически бегая пальцами по клавиатуре телефона, повёрнутого ко вжавшемуся в стену позади него Сэму. Слова сбивались, превращаясь в набор из букв, но всё ещё оставаясь понятными.

«Позвддни Бббби»

«Позвони Бобби» – набирал Дин, не отрывая взгляда от лица Джона Винчестера, что надвигался на них. Воспоминания были размыты, туманны, едва видны в его разуме, но одиннадцатилетний Сэм запомнил то ощущение, когда их жизнь с этого момента начала изменяться. Когда он забрал телефон из рук брата и дрожащими пальцами набрал номер старика, не говоря в трубку ничего. Когда спустя несчастных десять минут у мотеля на окраине Су-Фолс раздался самый запоминающийся Сэмом вой сирен и проносящиеся красно-синие оттенки света по тёмным стенам.

Больше Джона Винчестера он не видел в своей жизни.

Винчестер, словно окунувшиеся в ледяную воду, втянул в себя тёплый воздух. Каждая мышца напряглась, когда его взгляд вновь сконцентрировался на лице Мэган и он проморгался, вновь оказываясь в кафетерии. Девушка молчала, всматриваясь в его лицо.

- Габриэль защищал их всех постоянно. Когда Чак наседал на них из-за шума в те дни, как он спал, Гейб брал вину на себя. Кто разбил вазу в прихожей? Гейб, руки Каса, сделавшего это совершенно случайно, чисты. Кто уронил гору посуды на пол и побил её? Гейб, и даже не заикнулся после, что это была я, малолетняя прислуга в их доме. Кто разрисовал картину в коридоре? Конечно. Габриэль. Анна в свои маленькие ручки карандаши даже не брала. - Мэг прикусила губу и нервный вздох сорвался с её губ, передавая всё её состояние. - Ну, и Чак на его признания реагировал как на зелёный свет на проезжей части. И те «гравюры» на его теле были от ремней, ударов, синяков и всего прочего. - завершила она. - На него пару раз даже кидали только закипевший чайник, насколько мне известно. И оставляли несколько раз без еды, воды и детей, в наказание замыкая в пустой комнате, находящейся в самом низу дома. По-моему, то была комната для швабр и тряпок.

«Боже» - вырасла посреди пустоты в его голове мысль. Единственная мысль, вокруг которой всё звенело от натянувшегося леской ужаса.

И плевать было, что он, Сэм, пережил не меньшее. Это всё равно было ужасно. Ужасно.

- А... Лезвия? - Сэм постыдно заметил как его голос задрожал. Он ушёл глазами от острого взгляда Мэг, сосредотачиваясь на отблесках фонаря на пустом стакане перед собой. - Чак... переходил границы настолько сильно?

- Нет. Такого точно не было. - качнула головой Мэг. 

Штрих за штрихом покрывал её взгляд, и мрачная ностальгия в тёмных глазах перекрашивалась, смешивалась от одного вопроса Сэма с подозрением, иголкой кольнувшим её перекосившееся лицо.

Сэм сглотнул, стараясь из последних возможных сил взять себя в руки и направиться в сторону выхода, который так и манил его своей свободой. Но вместо этого он продолжал сидеть на стуле и смотреть на девушку, что вновь надела маску человека, готового атаковать и рвать за одно неверное слово.

Но, на удивление, тем первым, кто нарушил тишину, валуном упавшую на них, была она.

- Если бы Кас не позволил мне рассказать тебе это, со своими вопросами ты бы не получил ни шиша. - уверенно произнесла она. Её резкий голос ударил по ушам Сэма, медленно поднимающегося на ноги и не сводящего глаз с лица Мэг как добыча, едва ли способная убежать от хищника. - И не дай бог ты растрепаешь это кому-нибудь, чьих ушей это не касается. Ты не просто подорвёшь доверие Кастиэля, взявшееся нахер ниоткуда, но и будешь хладной мертвечиной висеть на трубе. Я, блять, ясно выразилась?

Грубые фразы резанули по ушам Сэма, выпрямившегося в спине. Он не ожидал подобный лексикон услышать от этого человека.

Да и в целом - этот день можно было назвать кроссвордом из неожиданностей.

- Он доверяет не мне. Дину. - только и сказал Сэм. - Но я не могу быть неблагодарным за информацию и... доверие, раз на то пошло. Так что, спасибо. И за виски, и за некоторые ответы.

И, разорвав цепочку из взглядов, Сэм развернулся спиной к Мэган Мастерс, чтобы дрожащей ходой направиться в сторону выхода.

Сегодня был вторник и часы только пробили девять вечера. На улице моросил противный дождь, а в свете фонарей бушевали его крохотные капли, заходящиеся в собственном танце. Через день их всех ждал аукцион, но Сэм, чувствующий себя более, чем выжатым, не хотел не то, что думать о нём, садясь в авто и захлопывая за собой дверь, - он не хотел даже просто думать. Ему мечталось сейчас уснуть прямо в салоне его машины, пропахнувшем табаком и остатками пролитого кофе, и больше ни о чём не заботиться.

А он ещё сегодня планировал просмотреть интервью Габриэля, которое так долго откладывал. Что, наверное, всё-таки перенесёт на завтра. Наверное, что-то свыше решило, что кошмаров во снах ему недостаточно. Ещё нужны и кошмары в реальности, - хотя, в принципе, соглашаясь на авантюру брата, Сэм сам на это подписался.

***

Наконец-то. Спустя этот чрезвычайно долгий день Сэм стянул со своей руки чёрную перчатку. Она упала на стул, невидимая в глазах Сэма, пока тот с немыслимым для себя удовольствием разминал буквально горящую, ноющую от боли руку.

- Чёрт бы это всё побрал, чёрт бы это всё побрал, чёрт бы... - губы продолжали шевелиться, немея и дрожа, тяжёлые веки наваливались на глаза, а внутри головы был полный, абсолютный хаос, который усмирить было невозможно. - ...всё это побрал.

Винчестер подставил руки под поток ледяной воды из-под крана в ванной. Его глаза скользнули по накрытому серым покрывалом зеркалу перед собой, пробегая по неизменным складкам ткани, после чего вернулись назад на подрагивающие пальцы. Даже два ничего не чувствующих механизма, казалось, тоже дрожали.

Два механизма, - вот, как их называл Сэм. У него даже язык не поворачивался назвать их протезами, потому что они, - эти две шевелящиеся железки, - вряд-ли служили ему настоящей заменой ампутированных указательного и среднего пальцев.