Естественно, Киры уже не было на месте. Она была именно той девчонкой, которая поддается порыву эмоций и делает немерено глупостей. Было бы слишком цинично и невежливо назвать это глупостями, хотя бы с его стороны. Корво, именующий себя «не-убийцей», кое-как пытающийся помочь случайной встречной, восстанавливающий себе честь за счет чужих жизней, уже просто тонет во лжи вперемешку с цинизмом. Чужой кинул ему спасательный круг, правда, тот настолько колючий и острый, что продолжать тонуть сперва могло показаться неплохой идеей. Впрочем, у Корво было время обдумать ситуацию. Он был натренирован принимать быстрые решения, и ситуации, в которых так действовать не получалось, выводили его из себя. Корво с трудом представлял, каким образом можно исправить ситуацию. Он словил себя на мысли, что с радостью бы приставил клинок к бандитской морде, если бы это все решило.

Корво запихнул мерзкую пьесу Чужого подальше в чулан своей памяти: если начать анализировать, можно сделать слишком много выводов и потратить кучу времени, а потом снова и снова жалеть о содеянном. Может, зря Чужой пытался перевоспитать своего любимчика?

Искать Киру долго не пришлось. Она сидела на полу за ближайшим углом и снова курила какую-то дрянь. Выглядела она паршиво и безразлично, как будто ничего и не произошло. Сейчас Корво к ней ничего не испытывал, не боялся ее расстроить или обидеть. Ему редко приходилось заботиться о незнакомых людях – в этом и была проблема. Он не считал своей обязанностью заботится о Кире, как бы там Чужой не говорил. Корво только осознавал свою миссию и признавал выбранные способы ее завершения. Но эта история выбивала его твердые принципы из-под ног, тут не получалось действовать по своим правилам – они попросту не приносили пользы. Впервые за последнее время он понял, что причинил боль. Корво медленно подошел к Кире и присел рядом.

- Они погибли, да? – она прошептала.

- Да.

Казалось, два дня - это немного. Для человека, живущего ординарной жизнью, два дня редко что-то решают. У Киры в голове за это время прокрутилась сотня сценариев, финалы их были разными. Но этого хватило, чтобы самой поверить в худшее. Кира выглядела так, будто новость нисколько ее не тронула. Корво удивился, даже слегка насторожился.

- Я... я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, когда они исчезли... сто лет наверное. Я... уже давно думаю об этом. А теперь ты мне сказал. Ты же не будешь врать, да? – она отвернулась в сторону.

- Мне жаль, – единственное, что у него получилось сказать. Он обнял ее за плече, и она как-то нехотя сперлась об его руку.

- Как они погибли?

- Ворвань взорвалась. Несчастный случай... - соврал Корво.

- Ты помнишь то, что было на стене? Они... они тут все затевали что-то огромное... бунт. Но никто так и не закончил начатое, - она пыталась говорить твердым голосом, - Я хочу продолжить их дело, – больше она не сказала ни слова. Корво только молча обернулся на нее. Кира выкинула окурок и смешалась с толпой впереди.

* * *

- Сколько у вас баков ворвани? – она начала разговор с местными бунтарями.

- Никто ничего не будет делать без Уиллера! Он сказал ждать его, - выдал один из них.

- Уиллер погиб... - Кира снизила голос, - Я Кира Уиллер, его дочь, - послышалось бурчание и неодобрительный смешок, - и я помогу вам закончить это, черт возьми! Сколько мать вашу у вас бочек ворвани!? – ругательства заглушали эмоции, так было гораздо проще. Видимо, из уст бледной, худой, с озлобленным взглядом девушки подобное заявление звучало достаточно убедительно. Минуту мужчины колебались, а потом все-таки заговорили.

- Сто двадцать. Столько же можно накачать еще в жироварне.

- Этого вполне хватит, чтобы взорвать пол Дануолла.

- Где сейчас то придворное трепло, которое отвечает за контроль над эпидемией? – это был самый важный вопрос для Киры.

- Генри Уотерс? Все эти обезьяны сейчас в ратуше, чтоб их!

Эти парни прекрасно знали, к чему ведет их разговор. Все звучало больше чем серьезно. Они спустились вниз подальше от толпы и начали раскрывать карты. Оказалось, что у них имеется проработанный план, в котором описывались малейшие детали их действий, вплоть до того, кто какую бочку катит. К ним подтянулся парень, у которого была целая сумка заполнена дубликатами ключей от всех на свете дверей. С какой-то необычайной легкостью Кира пробудила в них желание действовать. Видно, слишком долгое ожидание давало о себе знать. Хотя количество их не внушало уверенности, качество работы и организованность говорили о перспективе. Парни тайком притаскивали своих друзей, и вскоре и таки набралась внушительная банда. Командовать остались Микаэль-инженер и Грэг-пиротехник, Кире тоже разрешили участвовать.

План был не сложен для восприятия, и даже Кира, никогда не имевшая дело с подобным, быстро сообразила что куда. В дискуссии она принимала активную участь, все, что угодно, дабы не думать о произошедшем. Она представляла себя со стороны, и, казалось, все это выглядело глупейшим образом. В один момент ей все это напомнило историю отца. Кира вовсе не хотела быть тем, за кого сейчас выдает себя, она не хотела выкрикивать ругань, изображать злой уверенный взгляд; ей хотелось, чтобы кто-то подошел к ней и обнял, крепко-крепко. Ей нужна была простая нежность, но она гнала подальше от себя такие мысли и сосредотачивалась на деле.

Действие первое заключалось в том, что они группой продвигаются по катакомбам в сторону рыночной площади, под ней есть туннель, ведущий к правительственному кварталу. Под Ратушей имеется собственная система канализации, это подтверждалось картой подземных коммуникаций Дануолла. Вход в катакомбы охраняет парень, которого по плану подкупает опрятный с виду мужчина, дающий ему на руки сумму достаточную, чтобы не называть причины. Стражник уходит прочь и оставляет мужчине ключи, вход оказывается в распоряжении повстанцев. Все это время ребята катят по туннелям бочки с ворванью, которые впоследствии должны быть расставлены так, что бы снести все к чертям собачьим. Действием два был процесс проникновение внутрь и расстановки баков в пустоши под паркетным покрытием. Один парень имел подтверждение того, что здание построено таким образом, что высоты от фундамента до полового покрытия хватит, чтобы там на четвереньках стоял человек. Действие номер три – это установка запалов и бегство. В катакомбах им нельзя оставаться, поэтому задачей было безопасно выбраться наружу. На этом план заканчивался. Проанализировав все в десятый раз, команда пришла к выводу, что все готово.

- Что с вашим лидером? Джек же тут командует? – Кира перешла к последней проблеме.

- Не особо то. Он прилично пьет уже несколько дней... - начал Микаэль.

- Мой друг сегодня говорил с ним, - продолжила Кира, - он выглядел вроде ничего.

- Значит, это ненадолго. Они напиваются там как черти! Выходят практически только по нужде.

- Баки с ворванью у нас в отдельном проходе, ключи на руках, - сказал Грэг, - Никто не будет против, если преподнесем все правильно. Люди уже догадываются, что происходит, да они и сами-то уже не верят в Джека.

- То есть, мы можем открыто начинать хоть сейчас? – поинтересовалась Кира.

- Запросто. Если часы не врут, то сейчас двенадцать утра. Можем начать готовиться, а к вечеру можно выбираться, - Грэг тяжело вздохнул, - Ты чертовски похожа на маму, - в ответ Кира только опустила глаза.

* * *

Люди стояли в углублении канала с поднятыми на них головами. Кире никогда прежде не приходилось быть в центре внимания такого количества публики. Все было как в тумане. Стоя у стены, она чувствовала запах жареного мяса, травяной похлебки и едкий дым курительной смеси. Кира не отдавала себе отчет в том, что сейчас они собираются поджечь здание муниципалитета. Это политическое преступление, за которое можно загреметь в тюрьму вообще до конца своей жизни. Только волновало ее не это. Что, если наступит тот момент, когда она осознает свои действия и вдруг решит, что сделала неправильно. Захочет ли она жить с местью?

Они только начинали толкать свою речь перед собранием повстанцев. Что-то пытался говорить Грэг, но Кира мало слушала. Но потом подошла и ее очередь рассказать, кто она и во имя чего вершится их «революция». Кира старалась имитировать эмоции, но первые слова получались стальными. Стоя на коробке-пьедестале, она осознала, что ничего не чувствует, кроме злости. Сейчас эта группа людей отомстит правительственным ублюдкам за все невинно забранные жизни, а Кира отомстит за семью. Она больше думала о своей беде, одновременно говоря о горе всего Дануолла, а нарастающая в ней агрессия сама подбирала слова. Желание мести медленно отравляло ее сознание, и Кире это показалось похожим на то, как она чувствовала себя, напиваясь в том бандитском баре.

- Я ведь здесь не одна, у кого отобрали семью по вине этих ублюдков? – больше ей было нечего сказать. Она отошла обратно к стене и не слушала, как закончил их показуху Микаэль. Напоследок толпа что-то громко прокричала, но шум кипящей крови в ее голове заглушил этот шум.

* * *

Ребята действовали на удивление тихо, так, будто их этому долго учили. Пиротехник хитроумно прикручивал запалы, Микаэль командовал подручными, молодые пареньки беззвучно метались туда-сюда. Кира смотрела на действо, как на пьяный сон. Каждый раз, когда она попадала в экстренную ситуацию, она не отдавала себе отчет о происходящем. В этот раз это туманное чувство было в сто раз сильнее предыдущих. Сомнения больше не мучали ее разум, все будто стало на свои места, словно внутри щелкнул механизм. С этой минуты любое действие казалось правильным и даже больше – необходимым. Кира теперь была уверена, что все это не напрасно.

- Уходим! - прошептал пиротехник.

Кира дернулась с места и быстро пошла прочь, чувствуя, словно кто-то разбудил ее внезапно и потащил куда-то против ее воли. Люди организованно уходили через тайную лазейку а стене, настал и ее черед. Всех преследовало странное чувство удавшегося преступления. Бунтари в ту ночь заложили около сотни баков ворвани настолько искусно, что никто не услышал и шороха. Многие из участников слабо представляли, что будет дальше. Но не Кира. Она фантазировала про долгожданное свержение тирании и торжество власти народа. Да, именно они сейчас возьмут силу в свои руки и наведут порядок в дряхлом городе. Мысли о светлом, чистом Дануолле предельно затмевали ее рассудок.

Прозвучал космической силы грохот, из-под фундамента взлетели длинные языки пламени. Здание рушилось медленно и массивно, погружаясь в собственную пыль и копоть. Вскоре на его месте можно было разглядеть только гигантскую огненную тучу. Внезапно в домах начал включатся свет, громко раскрывались окна, взволнованные голоса доносились отовсюду. Кира слегка улыбалась, ведь это еще не был конец плана.

* * *

В голосе Киры Корво слышал себя. Это же он хотел уничтожить всех, кто причинил Джессамин и ее дочери боль. Это он понимал, что другого пути, кроме как убийства, он не найдет. Он слушал Киру, и осознавал, что будь это месяц назад, он бы нес ту же чепуху. Ему хотелось подойти к ней и убедить в том, как хорошо он ее понимает, как сильно он ощущает то же самое, эту неумолимую вязкую злость внутри, как сильно он желает вернуть все на свои прежние места, и в конце, объяснить, как же неправильно так поступать. Корво даже противно стало от мысли, что он займется такими абсурдными нравоучениями. Это как, если бы папа, говоря сыну, что курить нельзя, сам достал бы сигару и закурил у него на глазах. Стыдно.

Корво уже давно осознал, что больше не может убивать, его тошнит от смерти. Другое дело – гражданская месть. Она продолжалась, и Корво осознал, что с радостью в ней участвует. Чувство выполнения миссии несравнимо. Чувство, словно в данный момент ты – важнейшее создание во вселенной. Корво замечал, что порой тешил себя мыслями о великих делах, меняющих мир - развлечения семнадцатилетнего мальчишки. Это всегда забавляло. Он знал, что в нем всегда существует Корво-романтик и Корво-рационалист. И он любил обе свои сущности. Особо обаятельно это выглядело, когда наружу они пробивались одновременно.

«Чиновники не голодают» - Корво заметил одну важную закономерность, снося вниз усыпленные тела «мразей», как их называли озлобленные бунтари, будто этими словами они ментально уничтожали их личности. Ничего гениального в этой экспозиции не было. Представьте себе: посреди самой оживленной площади ночью появляются несчастные прислуги Регента, совершенно обездвижены и лишенные защиты. Они нервно содрогаются и судорожно пытаются освободить руки и ноги от противных веревок, но с каждой попыткой осознают, что они намертво привязаны к огромному деревянному святилищу. На глазах у ошарашенных зрителей к ним приходит безвыходное чувство обреченности, им остается только смиренно склонить головы перед судом публики. Вот это зрелище! С таким же немым восторгом выражали свои идеи активисты в катакомбах, никто из них видимо не представлял, сколько усилий они приложат, чтобы хотя бы спустить тела на первый этаж.

Под покровом ночи преступная работа делается в совершенно другом темпе. Парни очень быстро украсили деревянный алтарь пузатыми людишками в смехотворно-растрепанном деловом виде. Бригада мигом исчезла с площади и спряталась за ближайшим нежилым домом. А потом прогремел взрыв. Корво не пошел обратно: он остался на проулке смотреть, как уходят вдаль бунтовщики и собираются на площади зрители. Людей подходило все больше и больше. Шоу начиналось. Но Корво это было совершенно не интересно. Намного веселее ему будет, когда тот наконец-то, не проливая крови, разберется с главными виновниками хаоса и спасет свою девочку. Корво развернулся и направился в предательский паб. Он хотел бы думать, что дело окончено.